Назар задумался. Еникей по-своему был прав, не по чину драка. Не так часто можно увидеть генерала, бегущего впереди цепи атакующих. И совсем не потому, что жизнь командующего куда весомее жизни солдата, просто все роли расписаны: не положено вору выходить на «стрелку» с рядовым «пехотинцем», запомоенному сидеть за одним столом с «мужиками» и валяться на полу даже в том случае, если для него не отыскалось «шконоря». Нарушение неписаных правил вносит в сформировавшуюся систему смуту и наносит ей большой вред.

К Еникею следовало прислушаться еще и потому, что он уже не первый год был его телохранителем — время немалое, чтобы срастись душами, — и, кроме физической мощи, обладал завидной интуицией на опасность. Сейчас она лезла из него, как металлическая стружка из холщового мешка — колюче, неприятно, — грозила оцарапать и навредить.

Назар отбросил в сторону обломанную спичку, поднялся пружинно, будто сделал навстречу судьбе роковой шаг, и произнес улыбаясь:

— Не беспокойся, у него будет не так много времени, чтобы оценить эту честь.

Принятых решений Назар не менял, и поэтому казалось, что он не сомневался вовсе.

— Может, кого-то возьмем еще? — чуть нахмурившись, сказал Еникей, понимая, что препираться с Назаром так же глупо, как упражняться в словесном поединке с глухонемым.

— Я тебя не узнаю, Еникей, — грубовато укорил телохранителя Назар. — Неужели ты испугался финансового мошенника?

Не залезая в толщу прожитых лет, он мог с ходу назвать десятка два малоприятных случаев, когда точно такие же финансовые сморчки встречали плечистых стриженых визитеров, держа в руках автомат Калашникова, нацеленный прямехонько в грудь.

И, разглядев в глазах великана сомнение, добавил с хитроватой улыбкой:

— Здесь все чисто. Надо просто знать Кулика. Если бы он хотел нас грохнуть, то не стал бы звонить по телефону, он сделал бы это совсем иначе. Например, нанял бы пару киллеров, которые пасли бы меня круглосуточно, пока, наконец, не ошалев от безделья, я, лопухнувшись, не спустился бы вниз, приукрасив свою физиономию рыжим париком и наклеенной бородой.

На столе стояла бутылка пива. Недопитая. Хлебнув глоток, он поставил ее на место, брякнув о стоявшее рядом блюдо с воблой.

— Где машина?

— Во дворе, — отозвался Еникей, шагнув в коридор.

Резвана, выполнявшего роль второго телохранителя, во дворе не оказалось. И белая «Вольво», взобравшаяся правым колесом на бордюр, выглядела брошенной невестой.

— Сказано ему, чтобы не оставлял машину ни на минуту, — выругался Колотый. — Ноги оторву, как увижу. Ладно, поехали!

Колотый распахнул дверцу и плюхнулся на пассажирское кресло рядом с водителем, основательно примяв брошенный журнал. Еникей шальной походкой приблизился к автомобилю. Коротко осмотрелся по сторонам и, упруго подбросив свое тело, уверенно занял водительское место.

Машина мягко заурчала, разогреваясь.

— Кулик! — прошептал Колотый, в ужасе распахивая веки.

Из темноты арки, совершенно не опасаясь сидящих в машине людей, вышел Стась Куликов. Лицо располагающее, с доброжелательной улыбкой на капризных губах. Именно так выглядит настоящее злодейство. До сознания Назара Колотого дошло, что где-то в небесах невидимый таймер отсчитывает последние секунды его земного бытия. Он дернул ручку дверцы, но она неожиданно застопорилась, не желая выпускать его из капкана.

Улыбка на лице Стася неприятно застыла, обретя зловещие черты.

— Нет, — прошептал Назар, мольбой отодвигая печальный конец.

Куликов чиркнул большим пальцем по горлу и произнес:

— Прощай! Это тебе за Максима Корикова. Мне будет тебя не хватать, Колотый. Ты был сильный враг.

В руке Куликов держал небольшой прибор из коричневого пластика с черной выпуклой кнопкой в самой середине. Он выпивал свою победу по каплям, наблюдая за тем, как Назар с шофером, напоминая огромных зеленых мух, запертых в стеклянной банке, торопливо пытаются покинуть салон.

Колотый понял, что он обречен. И осознание соб-ственной гибели сделало его необыкновенно спокойным.

— Я не доставлю тебе удовольствия, — проговорил Назар и неторопливо скрестил на груди руки, дерзко улыбнувшись в ответ.

— Ну хватит! — Куликов стиснул челюсти, вдавив указательным пальцем выпуклую кнопку. Сигнал мгновенно домчался до детонатора, электрический разряд активизировал полкило тротила, мирно дремавшего под капотом «Вольво», и тысячи бесов с радостным воплем выскочили из глубины, разорвав машину на части.

Шесть рослых парней в темно-зеленом камуфляже и в черных шапочках — группа захвата — с нацеленными в потолок пистолетами настороженно всматривались через небольшие прорези и терпеливо дожидались команды.

— Входим по моему сигналу, — произнес один из них, что стоял ближе к двери. Очевидно, старший.

Можно было и не уточнять, но так было принято, при этом старшему полагалось дождаться понимающего кивка.

У каждого из омоновцев был свой темперамент, реакция, характер. Отличались они возрастом, телосложением, но при необходимости действовали слаженно, как гребцы на древней галере.

Глаза у всех молодые, дерзкие, — собственную работу парни воспринимали как небольшое приключение, где есть возможность показать молодецкую удаль. Вовсе не беда, что аудитория часто немногочисленна, а в конце операции не всегда удается сорвать сочный поцелуй красавицы. Важно ощущение гуляющего в крови адреналина.

Старший зачем-то посмотрел на часы и констатировал:

— Остановились, зараза! Пошел! — поднял он в готовности руку с «макаровым».

Верзила, стоящий напротив, с разбега опустил пудовый ботинок в стык двери, и она, расщепившись в косяке, накренилась, устояв. Следующий удар был такой же мощный, замок выворотило, и он, отпустив дверь, вывалился на кафельный пол. Дверь с грохотом провалилась в прихожую, и тут же несколько пар ног, безжалостно царапая каблуками дорогую обшивку, вбежали в комнату. Перед глазами омоновцев предстала безрадостная картина: в самом центре комнаты, с полиэтиленовым пакетом на голове, сидел покойник, руки у него были отведены за спину, а запястья стянуты крепким шелковым шнуром. Омоновцы мгновенно рассосались по комнатам, кто-то с размаху распахнул дверь балкона, стекла при этом предостерегающе зазвенели, грозя вывалиться; на кухне взорвалась опрокинутая посуда, а в коридоре послышалась начальственная поступь.

— Никого! — объявил старший, сделав шаг навстречу вошедшему.

Майор Шевцов остановился возле покойника и произнес, обернувшись:

— Опоздали мы с тобой немного. Узнаешь?

Капитан Васильчиков в темно-сером штатском костюме выглядел на удивление моложаво и очень напоминал стажера, впервые выехавшего на убийство, — движения неуверенные, взгляд чуть растерянный.