О, какой знакомый запах. Поднимаю взгляд, не в силах удержаться от смешка. 

— Вы соскучились по купанию в супе, господин Аншлер? Иначе мне трудно объяснять столь странный выбор блюда.

— Просто хочу, чтобы ты все же оценила похлебку по-литайски.

— О, я оценила, — заверяю я его с ядовитой улыбкой. — Поверьте, ни одна похлебка не доставляла мне столько наслаждения, как эта. 

— Значит, я не ошибся в выборе блюда, — не дрогнув лицом отвечает полуэльф.

Один-один. Несмотря на всю неприязнь к миллиардеру ловлю себя на невольном восхищении. Аншлер умеет держать удар.

И сам выбор именно блюда не случаен. Это шаг навстречу в попытке примирения и одновременно обозначение, что все идет по изначальному плану миллиардера. Любые мои взбрыки для Аншлера ничего не значат. 

Наверное, это должно деморализовывать, но я слишком голодна. С энтузиазмом запускаю ложку в похлебку. Она действительно хороша — густая, мясная с острым запахом чеснока. Чем-то похожа на традиционный венгерский гуляш. 

На несколько блаженных минут в комнате воцаряется молчание.

— Ты не ответил на мой вопрос. Зачем тебе это?

— Ответил. Раньше.

— Ты про ту чушь, что тебе якобы нужна моя любовь?

— Это не чушь, — мягко отвечает Аншлер. — Мне нужна твоя любовь. Ты даже не представляешь, как сильно она мне нужна!

Что-то звериное, бесконечно тоскливое звучит дальним эхом в его голове, и я осознаю, что миллиардер не шутит и не врет.

— Зачем? Ты с кем-то поспорил? 

Он возмущенно фыркает.

— Не оскорбляй меня! 

— Тогда зачем? Ты ведешь себя, как одержимый придурок. Но при этом я готова поклясться, что на мои прелести тебе плевать.

Он качает головой.

— Эх, Даяна-Даяна, ты себя недооцениваешь. Неужели считаешь, что в тебя невозможно влюбиться? 

— Возможно… — вспоминаю Роя и против воли на губы наползает мечтательная улыбка. 

Лицо полуэльфа каменеет.

— Забудь о нем! Он тебя бросил. Ты для него — грязная диббучка! 

Проклятье, надо что-то делать с мимикой. Нельзя, чтобы враг читал меня, как раскрытую книгу. 

— Вовсе нет, — возражаю я, только чтобы позлить его. — Он объявил о нашей помолвке. 

— Дура, это был я! Надеялся, что ты поверишь и сама вернешься обратно. 

Как ушат холодной воды на голову. Стискиваю зубы, пытаясь не показать, как мне больно, но, видимо, не особо успешно, потому что на лице Аншлера снова вспыхивает раздражающе снисходительная улыбка.

— У тебя нет друзей в этом мире, диббучка. Кроме меня… 

Здесь ничего не происходит.

После бешеного ритма последних месяцев кажется, что время застыло и не движется. Из комнаты меня не выпускают, а сидеть в ней еще скучнее, чем в тюрьме. 

Здесь есть кровать, диван и шкаф, в котором висит парочка сменных платьев. За дверью ванная. Стены обиты чем-то мягким и блокирующим магию, так что упражняться, вспоминая уроки мессера, бесполезно. Да и сломанная рука здорово мешает.

Но я все равно упражняюсь. Как пианист, который играет на невидимых клавишах, чтобы не утратить навыка. 

Кроме того, здесь все равно нечем заняться. А без дела я рискую сойти с ума от скуки.

Трижды в день появляются молчаливые громилы с сервировочной тележкой. Иногда заглядывает целитель, осматривает мою руку и одобрительно кивает. Не понимаю почему Аншлер просто не приказал срастить кости с помощью магии, как приказал вылечить сотрясение. Надо полагать, моя калечная конечность тоже часть его плана. 

Я стараюсь держать хвост пистолетом и не думать о руке. Рано или поздно кости срастутся, а я выберусь из этой ловушки. 

Нельзя проиграть, пока ты не сдался. 

Чтобы не впасть в уныние, я вспоминаю. Врагов и соратников. Успехи и неудачи. Составляю планы на будущее.

Потому что Аншлер врет. Он мне не друг, но в этом мире у меня есть настоящие друзья. Тайберг, Катрин, Наиля, Джеймс, восторженная Жанетт и Мири, свадьбу которой с садовником я, похоже, пропущу, сидя здесь. 

А еще есть люди, которые поверили мне и нанялись. Да, они не друзья, но их жизни зависят от меня. Есть обязательства перед акционерами.

О нет, я совсем не одинока в этом мире! Я вросла в него, успела пустить корни… Жаль, с любовью не сложилось… 

Изоляция и безделье длятся почти неделю, к концу которой я готова лезть на стенку. Приносящие еду громилы на любые попытки вовлечь их в беседу реагируют каменными рожами и неопределенным мычанием. Просьбы принести книги или хотя бы перо и бумагу так же пропускаются мимо ушей. 

Однако когда я в присутствии дуболомов громко жалуюсь на слабость и головную боль, целитель появляется через пять минут.

Он прикладывает пальцы к моим вискам и осуждающе покачивает головой.

— Ай-ай-ай, юная леди. Лгать нехорошо.

— Вы можете пользоваться здесь магией?! Как?!

— Простите, никаких разговоров, — целитель поворачивается к двери, и я понимаю, что он сейчас уйдет, оставив меня наедине с тягостным бездельем.

— Подождите! Вы можете позвать Аншлера?!

Не ожидала, но целитель кивает.

— Я передам господину, что вы хотели его видеть. 

Аншлер появляется на следующий день. Седьмой, если считать с того совместного обеда. И я со злостью понимаю, что рада его видеть. Хоть какое-то разнообразие. 

— Как поживаешь, дорогая? Мне передали, что ты соскучилась по мне.

— Скорее просто соскучилась. Скажи, держать меня в этой комнате без книг и развлечений это такая форма садизма? 

— Ну что ты, дорогая. Конечно нет! Я просто заботился, чтобы тебя ничего не тревожило, и ты могла как следует отдохнуть.

— Я отдохнула.

Так наотдыхалась, что на две жизни вперед хватит. Никогда больше не буду жаловаться, что жизнь слишком интересная и насыщенная. 

— Рад это слышать.

— Теперь можно мне бумагу, перо и книги? 

— Конечно, дорогая. Какие книги ты предпочитаешь? 

— Что-нибудь по теории базовых плетений. Или “Алхимию для начинающих”.

— Все что ты пожелаешь, — с улыбкой заверяет Аншлер. — Но я бы на твоем месте выбрал что-то более развлекательное. Учебники для тебя сейчас несколько… м-м-м… бесполезны.

— Жаль, что ты не на моем месте, — ядовито отвечаю я. — Так где мои книги?

По распоряжению миллиардера приносят “Алхимию”. Он садится на диван, раскрывает ее и похлопывает по месту рядом.