Ехали долго, наконец он припарковал автомобиль в стороне от небольшого здания старой постройки.

Мы вышли в звездную ночь, Шерлок старался пройти к входной двери не поднимая головы и не поворачивая лицо в свету уличных фонарей, быстро и умело вставил ключ, повернул.

В двери щелкнуло и она чуть отошла от рамы.

– Входи, – велел он.

Сам вошел следом, дверь закрыл на два поворота ключа.

– Ты здесь живешь? – спросил я в просторной прихожей.

Он посмотрел с неприязнью.

– С ума сошел? Здесь рентгеновский кабинет. Когда-то работал помощником… Мог бы и рентгенологом, но без диплома кто возьмет? Хотя знаю и умею побольше тех, кто дипломы покупает…

Я спросил:

– Но теперь здесь не работаешь?

– Ты знаешь, – буркнул он, – где я работаю, что за дурные вопросы?

– А это законно… вот так в чужое помещение?

Он вздохнул.

– Мы ничего не возьмем, ничего не сломаем. Ты прав, мы как бы нарушители, но вся жизнь из нарушений, так что наказываем только за крупное, понял?.. Давай проходи, вон к той двери, над которой красная лампочка.

– А как различаешь, – спросил я, – нарушения?

Он рыкнул мне в спину.

– Что вредит другим людям! А что не вредит или о чем даже не узнают, то как бы не преступление, хотя осуждаемо. Ну как если налево от жены, понял? Пока она не знает, это как бы не преступление, а вот когда узнает… Это как в квантовой физике! Когда не смотришь – все в порядке, а когда хочешь посмотреть, там все меняется.

Я остановился перед нужной дверью, вздохнул, как делают люди.

– Как сложно….

– Сочувствую, – буркнул он. – Вы как, делением размножаетесь? Или почкованием?..

Я подумал, стараясь вспомнить тот момент, когда, как говорят люди, из одной-единственной точки в пространстве возникли сперва не имеющие массы частицы, но первые ощущения возникли с момента начала андронной эры, а воспринимать происходящее начал не раньше, чем образовались первые звезды и галактики, что сразу побежали во все стороны…

– Не помню, – ответил я искренне. – По-моему, мы не размножаемся. И вообще я один.

– И сколько тебе лет?

– Четырнадцать миллиардов, – ответил я, – по вашему исчислению.

Он хмыкнул.

– Так ты старик?

– По вашим меркам я только-только родился.

Он покачал головой.

– Да, с чувством юмора у тебя тоже не очень. Одно понятно, на люди тебе пока нельзя.

– А ты не людь?

– Еще какой людь, – ответил он с гордостью, – но люди тоже разные. Есть полное говно, а есть вот такие, как я!.. Ладно, это тоже юмор, не бери в голову. Давай заходи, сейчас нацеплю на тебя свинцовый фартук… Хотя нет, мы же тебя всего просветим!.. Стань вот сюда, держи клешни вот так… Замри…

Я послушно делал все, что он говорил, хотел было окончания верхних конечностей сделать красивыми клешнями, как у рака или краба, но Шерлок сказал насчет клешней как-то слишком уж небрежно, и я, не зная, как поступить правильно, сменил только на одной руке.

Шерлок все же увидел сразу, охнул:

– А это что у тебя?

– Ты же сказал…

Он отступил на шаг, лицо стало бледным, но совладел с собой и произнес не своим голосом:

– Верни руку… какой была… Сможешь?

– Конечно, – ответил я. – Вот так?

Он смерил взглядом мою руку, где снова вместо клешни пальцы, сказал с облегчением:

– Да, все правильно. Стой здесь, не двигайся…

Он долго возился с оборудованием, пыхтел, сопел, дважды крепко выругался, слова совсем непонятные, но по голосу и жестам видно, что сердится, наконец сказал мне каким-то не своим голосом:

– Все, выходи оттуда…

Я так же послушно вышел из аппарата и встал в шаге от него. Шерлок как-то посерел лицом, смотрит слегка расширенными глазами.

– Тебе плохо? – спросил я. – Может, водички?

Он огрызнулся:

– Нет, сейчас в пляс пойду!.. Ты знаешь, что у тебя внутри?

– Что? – спросил я с интересом.

– У тебя нет, – проговорил он с заметным усилием, – нет…

– Чего нет?

– Ничего нет, – повторил он. – Даже я не ожидал такого финта ушами!

Мне показалось, что его даже шатнуло, я сделал движение подхватить его под руку, он отшатнулся.

– Не прикасайся своими мерзкими щупальцами!

– Хорошо, – сказал я послушно, – хорошо…

Он тяжело опустился на потертый диванчик, лицо оставалось напряженным, а острый взгляд впился в мое лицо.

– Ты знаешь, что я увидел?

– Н-нет…

– Ничего не увидел, – сообщил он зло. – Полная пустота. Как будто просвечиваю воздух. Ты в самом деле существуешь или это у меня глюки?

– Глюки, – согласился я. – Но я существую. Заявляю как глюк. У тебя просто рентген сломался. Или не умеешь пользоваться. Ты же меня видишь?

– А вдруг это только кажется?

– Вот эта чашка не кажется? – спросил я. – Смотри…

Я поднял чашку и поводил перед его носом.

– Чашка настоящая, ты сам видел!

Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

– Да? А вот сейчас ни тебя, ни чашки… Хотя все может быть. Аппаратуру закупили, насколько знаю, в Китае, а там много левых фирм. Да и у тех брали, что подешевле, а шефу впаривали, что брали дорогое и качественное… Словом, отмазку для себя придумаю, не эту, так другую, чтобы не кукукнуться. Но что-то мне теперь кажется, ты и не дышишь вовсе!

– А надо? – поинтересовался я. – Извини, забываю делать эти колебательные движение грудной клетки.

– Грудной клетки, – передразнил он. – Нет у тебя никакой грудной клетки!.. И вообще тебя нет.

Он постепенно приходил в себя, даже не постепенно, а достаточно быстро для человека, голос стал прежним, звучным и командным.

Я предложил вежливо:

– Давай еще раз?

Он смерил меня острым взглядом.

– Что-то другое придумал? Ладно, попробую. Буду знать, как с инопланетной угрозой бороться. Правда, вы нападете, как видел в кино, на Лос-Анджелес, а его не жалко, потом на Англию, ту бы я и сам разрушил за Крымскую войну и убийство адмиралов Нахимова и Корнилова, а на Москву вроде бы не нападают, русских боятся даже инопланетники… Хорошо, можем повторить, мы к этому всегда готовы!

Я снова встал на прежнее место, Шерлок вышел в другую комнату, я на этот раз не стал пропускать излучение, которое здесь называют рентгеновским, дождался, когда распахнулась дверь и вошел Шерлок.