Вот же!.. Лишь бы шарахнуть кому-то.

– Почему-то мне кажется, что ничего не будет. Но если я ошибаюсь, то вряд ли на месте этого летуна обрадовалась бы, получи магический удар вместо здрасти.

– Да он же дохлый!

– Уверен? Я на нем никаких ран вообще-то не вижу. – Я для верности толкнула под бока Фалата и сделала круг, разглядывая Высокородного со всех сторон. Руки раскинуты, лицо обращено к небу или, точнее, к магическому потоку, но явных повреждений не видно. Как и признаков дыхания и вообще жизни.

– Но живым бодряком он тоже что-то не выглядит, – возразил мне рыжий.

Наши препирательства прервал тихий посвист веревки, петлю из которой Рунт как раз раскрутил и отпустил, захлестывая ноги парящего Высокородного.

– Тоже вариант, – пожал плечами Март.

Оборотень натянул веревку, его ступни утонули в стеклянном песке, выдавая силу натяжения, но ничего не произошло. Рэй слетел к побратиму и взялся ему помогать, но толку не было. Летун не опустился ни на чуть.

– Ладно, походу, пора вспоминать школьные уроки физры, – вздохнула я, спешиваясь и поправляя перчатки.

– Чего удумала? – зарычал на меня Рунт.

– Раз его не спустить, то поднимусь я.

– Это еще зачем?

– Вам не видно, конечно, но к этому дядьке сходятся все магические потоки. Точнее, они проваливаются в него, как в бездонную дыру. Учитывая, что волшебство для этого вытягивается из самого э-эм-м… ну, скажем, тела Пустоши, по пути обращая ее существ в каких-то страшных мутантов, то думается мне, что это безобразие нужно как-то прекратить.

– И, само собой, по-твоему, лучший способ сделать это – заткнуть ее собой?

– Есть еще идеи? Или кандидаты? Если бы это было не моей задачей, то этот хитрожопый Адир-Певень не настаивал бы так на моем участии.

– Сонька…

– Тихо! Рунт, прежде чем выкатишь мне сто тыщ причин, почему я не должна и нельзя, вспомни, что здесь, в Пустоши, совсем недалеко живет твой сын. А вот это все, – я развела руки, как бы охватывая окружающее пространство, – ползет, ширится, жрет и иссушает все вокруг. И ты прекрасно видел, во что оно превращает все рожденные в Пустоши существа. Прости, но думаю, люди не исключение. Что будет с Фирсо, когда оно доберется до Некки? А если границы Пустоши эту гадость, высасывающую все, не остановят? – И внезапно меня осенило: – Бли-и-и-ин, я, кажется, поняла, почему все так! Если принцип оживления или поддержания жизни Высокородных в поглощении чужой магической силы, то это сейчас и происходит. Он, по сути, выпивает всю природную магию, но она в нем не задерживается, а куда-то перенаправляется. Я не сильна в такой фигне и терминах, но этот парящий мертвяк работает концентратором или там конденсатором, пофиг, и батарейкой питания в одном лице.

– И кого же он питает? – нахмурился Март.

– Да не плевать ли? – пожала я плечами. – Нам по-любому надо прекратить это гадство.

– Соня… – начал Рэй, а Рунт просто стал молча подступать, будто подкрадываясь и готовясь сцапать и утащить, но я повернулась к ним и предостерегающе подняла ладонь.

– Минуточку внимания, глубокоуважаемые крашеры! – произнесла я максимально официальным тоном, заработав недоуменные взгляды. – Давайте не будем устраивать долгие и эмоциональные препирательства на тему, должна ли я, могу ли, позволите ли вы. Свои эмоции и время я желаю сейчас направить на другое. На заявление.

– М? – поднял черную бровь оборотень, а полукровка насупился недоуменно.

– Рунтарехт Двурукий и Эммирэй Отверженный, раз я так и не дождалась ни от одного из вас предложения стать его женщиной, невестой, супругой и так далее, то считаю себя вправе самостоятельно принять решение в данном вопросе.

– Со…

– Чего город…

– Тихо! – притопнула я ногой для вескости. – Ставлю вас в известность, что сделала свой выбор. И он – остаться здесь, с вами и присвоить вас обоих. Навсегда.

– Сон, ты… – попытался влезть Март, но я гневно сверкнула на него глазами и ткнула пальцем, веля заткнуться.

– У вас есть время смириться со своей участью принадлежать отныне мне… Ну, или сбежать, пока еще есть время, – продолжила я, вернув свое внимание мужчинам, что выглядели… ну… странно. Им будто воздуха хватать перестало, или они слова позабывали. По глазам-то видно: сказать есть что, но не формулируется оно, судя по всему. Я, не скрываясь, коварно ухмыльнулась, радуясь, что выиграла время, ошарашив их. – Привыкайте, в общем, к этой мысли или спасайтесь бегством, я тут по делу быстренько.

И схватившись за веревку, выдохнула, вспоминая забытые навыки, и полезла наверх.

– Сонька! – рявкнул Рунт гневно.

Ну не за ноги же хватать станут или трясти, как грушу, сбивая с веревки. Все понимаю: их мужские инстинкты велят им запрещать и не пущать, но на самом деле же осознают, что я поступаю правильно и это неизбежно.

– Страхуйте снизу! Могу и навернуться!

Черт, а в детстве лазить по этим канатам было что-то намного легче.

Добравшись до ступней Высокородного, оробела немного и глянула-таки вниз. Все трое мужчин собрались около веревки, оборотень крепко вцепился в нее, взгляды неотрывные как удерживающие меня дополнительно стальные канаты. Позволила себе секунду смотреть, создавая за эти мгновения нерушимую связь от моей души к ним. К двум внезапно ворвавшимся в мою жизнь мужчинам, которых… люблю?

Выдохнула, решаясь, и, скривившись от мысли, что хватаюсь за мертвое, по сути, тело, полезла выше, цепляясь за одежду и кожаные перевязи Высокородного. На миг бухнуло в голову паникой. А вдруг он сейчас как оживет и как нападет на меня! Высосет всю кровь вместе с магией. Я-то на роль пригодной к употреблению жертвы очень даже тяну. Но пульс стучал в ушах, отсчитывая время, а он оставался каким и был. Одеревеневшим и гудящим в мельчайшей вибрации, как высоковольтный провод.

– Сонька! – окликнул меня Рунт, заметив, видно, замешательство, и я рванулась выше, испугавшись растерять всю решимость.

Мое лицо поравнялось с окаменевшей физиономией Высокородного, меня передернуло от вида его остекленевших бледно-зеленых глаз. И, наконец, стало видно место входа энергии в него. Это была его макушка. Закусив губу в ожидании чего угодно, раскрыла ладонь и положила на голову мужика, создавая у себя в разуме образ перекрывающей бурный поток огроменной, практически исполинской плотины. Такой, какую видела когда-то по телеку. И завизжала отчаянно, ощутив, как моя рука проваливается в пустоту, рывком утягивая и всю меня.

Рунтарехт

Нет, ну что за баба, а? Что за способность у нее меня на задницу ронять, что называется, и на колени ставить в самом прямом смысле. И не меня одного, судя по роже побратима, которую косит и так и эдак, то в идиотской улыбке расползается, то брови строго хмурит, злится ведь, как и я, на своевольную заразу. Она ведь встанет, глянет, скажет чего – и меня до нутра пробирает. Вздохнет, застонет, запахнет лакомо – и я не то что на колени встать, на пузе ползти к ней готов. Но это ее заявление… Присваивает она нас. Умница ты наша, Сонька. Да ты давно присвоена обоими, и за тебя все решено. Будто тебя кто отпускать уже собирался. О подробностях не сговаривались с Рэем, но тут слов и не надо было. Все же и без них понятно: не уйти тебе от нас, полымянница. Но гляди ты, какая она! Сама решила. Ага. И пусть за нее нами все выбрано было, а все равно почувствовал себя та-а-аким дураком счастливым. И безмозглым, учитывая, что эта хитрованка использовала момент, пока мы, два балбеса здоровых, млели и чуть от радости в песок не стекли, и полезла по ришевой веревке. Хватило же у меня ума ее закинуть! Хотя не закинул бы – она еще чего похуже бы удумала. Ишь ты, спасительница всех и всего! Дыру ей магическую закрыть! Певень-Хозяин-Дорог, вот по гроб жизни тебя я больше добром поминать не буду, так и знай!