Но злилась я всё равно, и всё равно костерила Шеррайга на разные лады. Дошла до того, что и ящерицей обозвала. И где-то на третьем круге – фантазия у меня бедная, я быстро начала повторяться, дверь отворилась, и, крадучись, вошёл Мэррой. Увидеть меня он явно не ожидал, кажется, его удивление было не меньше, чем моё. Я подавила желание истерически расхохотаться, и мы просто несколько минут молча друг на друга смотрели. А потом он сделал шаг ко мне, и я судорожно попыталась уйти в лес… увы. То ли я плохо старалась, то ли отсюда нельзя телепортироваться.

– Ну надо же… – протянул мой бывший жених. – Какая чудесная встреча.

И, схватив меня за руку, потащил к деве.

– Вряд ли, конечно… – пробормотал он скорее для себя. – Но вдруг?

Когда он втащил меня на круглое возвышение перед Девой, глаза её полыхнули золотом, и она сразу сказала: "Нет".

– Ну, – нисколько не расстроился Мэррой и потянулся за кинжалом. – Нет, так нет. – И насмешливо, преувеличенно патетически, добавил. – Прощай, неверная!

Должна признаться, мне стыдно за то, как я себя вела. Я показала себя совершенно не бойцом, нет, в другую крайность – падать на колени и молить о пощаде, я тоже не ударилась, но впала в какое-то оцепенение. В голове крутилась только одна мысль: "Но ведь Шеррайг почему-то сказал, что здесь безопасно. А он умный у меня. Значит, что-то должно быть…".

Долго мучиться мне не пришлось – едва Мэррой замахнулся кинжалом, как статуя Девы полыхнула красным, и лорд буквально за секунду превратился в горстку пепла, из которой выглядывали амулеты, перстни и кинжал, слегка оплавленные. А я даже жара не ощутила…

* * *

Шеррайг появился через час. Вероятно, когда Каас понял, что его проклятие спало. Я сидела на возвышении, рядом с останками бывшего жениха, и от безысходности беседовала с Девой. За этот час я успела выразить ей несколько раз благодарность, поделиться опасениями, признаться, что Шеррайга люблю-не-могу, но если без меня ему будет лучше, готова отпустить… Но лучше бы, конечно, не отпускать.

– Ая, – окликнул меня он, стремительно приближаясь.

Я подумала и решила сдержать неуместный порыв, и не говорить элронцу, что он и тут, у Девы, второй, а первым был опять Мэррой. Вдруг это как-то заденет мужскую гордость.

– А я тут тебе подарок… испекла, – мрачно сказала вместо этого и кивнула на пепел.

Шеррайг сначала не понял, потом присмотрелся к кольцам, выглядывающим из серо-чёрной массы, и побледнел.

– Мэррой?..

– Угу. Подгорел немного, но ты не думай, я вообще нормально готовлю, – нервно захихикала я. Вообще-то, чёрный юмор – это не моё Но, видимо, стресс, стресс…

– Он ничего тебе не сделал? – очень серьёзно спросил Шеррайг, совершенно не поддержав мой шутливый тон.

– Нет, – сказала я. – Он хотел, но она его… – тут я взглянула на Деву и похолодела. Её глаза наливались золотым, она явно готовилась выдать свой вердикт, и почему-то мне казалось, что она откажет. Снова. Но если в случае с Мэрроем я была ей признательна, то теперь… это меня убьёт. Да, я помню, я собиралась его отпустить, если ему так лучше. И отпущу. Но… К глазам подкатили слёзы, и я зажмурилась изо всех сил.

– Что с тобой? – спросил Шеррайг с таким беспокойством, такой заботой, такой нежностью, что я разрыдалась. И в это время Дева вынесла свой вердикт.

– Да! – сказала она, и я засмеялась сквозь слёзы, а потом снова расплакалась.

Так мы и сидели, обнявшись, Шеррайг целовал мои мокрые щёки, а я плакала и смеялась, смеялась и плакала. Как мы оказались в доме Кайлы не помню, но спать мы легли не раздеваясь, на одной кровати. Я так вцепилась в элронца, что даже захоти он меня оставить, ничего бы у него не вышло. И мне не было стыдно, всё же стресс.

Завтракали мы все вместе, специально никто ничего не говорил, но над столом витало ощущение радости. Каас выглядел на удивление привлекательно, видимо, проклятие всё же сильно его выматывало. И, видимо, я слишком увлеклась разглядыванием почти эльфа…

– Я говорил, что ревнив? – уточнил Шеррайг, задумчиво вращая в руке вилку. Впрочем, глаза его смеялись.

– Можешь не пытаться меня отпугнуть, – улыбнулась я в ответ жениху. – Слишком поздно. Дева нас благословила!

– Ты сердишься? – немного виновато спросил элронец. – Я помню, обещал, что мы не пойдём к ней… Но это действительно самое безопасное место.

– А если бы она сказала "Нет"? – укоризненно посмотрела я на жениха.

– Она не могла сказать «Нет», – пожал плечами тот и традиционно не стал ничего объяснять.

* * *

– Шая, – немного церемонно обратился ко мне Каас после завтрака, и до меня дошло, что мы так и не представились ему сами, а значит, он знает нас по именам, которыми мы назвались Кайле в лесу. – Вы не могли бы уделить мне немного своего времени?

– Охотно, – невольно заразилась я его стилем. Бросила быстрый взгляд на элронца, сама до конца не понимая зачем, ну не разрешения же я у него спрашивала? Шеррайг чуть улыбнулся, но кивать, слава Трёхликому, не стал. Шутки шутками, про ревность, а в действительности хотелось распоряжаться собой самостоятельно.

Каас предложил мне руку, я приняла, и мы так же церемонно направились наверх.

– Мне показалось, – сказал эльф, – что Вам знаком герб на клинке. Но Вы по каким-то причинам не стали этого говорить при своём спутнике. Или при Кайле.

– Нет-нет, – поспешила я его разуверить. – Дело вовсе не в Кайле и… Райане. Просто я не уверена, что мне не показалось… если можно было бы взглянуть поближе…

– Конечно, мы к нему и идём. Надеюсь, у Вас не будет неприятностей с женихом… – спохватился вдруг эльф.

– Нет, ни в коем разе, – уверенно успокоила его я. Я была очень рада, что он сам заговорил о клинке, потому что мысль посмотреть поближе и вывести Кааса на разговор меня не оставляла со вчера.

– Да, – дрогнувшим голосом сказала я. – Я знаю этот герб.

И с нежностью погладила эфес.

– Скажете? – улыбнулся самыми уголками губ эльф.

– Барон Густав фон Дорт, – не стала дальше тянуть я. – Его лишили дворянства десять лет назад… Но недавно снова пожаловали… за другие заслуги.

– Кто он Вам? – мягко спросил Каас. – Отец? – И продолжил, так как я молчала. – Я помню, он говорил, что у него у самого дети, четверо, кажется…

– Отец, – с трудом вытолкнула я из себя непривычное слово. Привычным было “папа”, но это было слишком, слишком личное, слишком родное.

– Тогда подскажите мне, – воодушевился Каас, – как лучше всего его отблагодарить?

Я задумалась. Дворянство к нам уже вернулось. Деньги – это как-то даже оскорбительно…

– Я подумаю, хорошо? – серьёзно взглянула я в глаза почти эльфу. И уже с улыбкой добавила. – А пока Вы можете не дать его дочери умереть от любопытства!