Мерно гудя турбинами, самолет летел сквозь ночную мглу. Не было ни болтанки, ни воздушных ям, и Джессика почувствовала, как ее одолевает дремота, и блаженно закрыла глаза.

Рафаэль вел самолет до самого Майами. Там им дали свободный воздушный коридор через Атлантику, по которому им предстояло лететь на юг, до самого Ресифе. Лишь когда самолет лег на курс, Рафаэль передал управление Карлосу, а сам пошел взглянуть на Джессику.

Она полулежала в кресле и была так неподвижна и бледна, что он вздрогнул в тревоге, хотя и понимал, что она просто спит. Стоя над ней, Рафаэль протянул руку, чтобы убрать с ее лба упавшие на него волосы, но так и не решился этого сделать. Рука его повисла в воздухе в нескольких дюймах от лица Джессики, потом бессильно упала вдоль тела. Он не должен ее касаться. Она может проснуться, и как он тогда будет выглядеть?

Да, с горечью подумал Рафаэль, похоже, тянуться к ней и сразу же отступать, становилось у него привычкой. Но чем больше он сдерживался, тем сильнее ему хотелось до нее дотронуться. Прикосновения и ласки значили для него очень много — он буквально жил ими, но умел не только получать, но и дарить наслаждение, что для него было не менее важно. Холоднокровные, как рыбы, североамериканцы, старательно избегавшие каждого лишнего прикосновения, презрительно называли таких, как он, «горячими латино», и сейчас Рафаэль подумал, что в этом есть большая доля истины. Он действительно легко воспламенялся, и бывали минуты, когда он знал, что огонь, блуждающий по его жилам, может разгореться пожаром, и тогда он просто не сможет остановиться.

Особенно, если прикоснется к ней…

Ничего, пообещал себе Рафаэль. Скоро ему не нужно будет постоянно сдерживать себя и контролировать свои эмоции. Правда, он не собирался навязываться ей, но раз уж Джессика сказала «да», то она должна уважать его желания.

«Какой же усталой она выглядит!» — невольно подумал Рафаэль и выпрямился. Удивляться здесь, впрочем, было нечему. И все же его тревожили темные круги под ее глазами и озабоченная складка между бровями, которая не исчезла даже во сне. После вынужденного купания Джессика вымыла голову, но делать прическу не стала — на это у нее просто не осталось времени. Она просто зачесала волосы назад, и теперь мягкие, чистые пряди свободно падали на ее плечи. Бедняжка Джессика, сколько всего на нее свалилось!

А как храбро она держалась, оказавшись в воде. Рафаэль уже успел узнать, что истерики ей не свойственны, и все-таки поражался, что мужество ни на минуту не изменило Джессике в этой ситуации. Она не пролила ни слезинки, и недостаток воображения был тут ни при чем. Он готов был поклясться, что видел в ее глазах и ужас огненной смерти, и боязнь быть погребенной на холодном дне озера. И все же Джессика сумела превозмочь себя. Вот только в своих неприятностях она винила сама себя, пожалуй, гораздо чаще, чем следовало.

А ведь кое в чем виноват был и он, и Рафаэль был готов исправить свою ошибку, чего бы это ни стоило. А цена, как он теперь понимал, могла оказаться очень и очень высока.

Улыбка тронула губы Рафаэля, когда его взгляд скользнул по ее полным грудям, натягивающим яркий шелк блузки, по тонкой талии и крутым, как лира, бедрам. Это и был его вожделенный приз, ради которого Рафаэль затеял всю эту сложную игру. Скоро, очень скоро этот приз достанется ему, и он собирался сделать так, чтобы наслаждение от обладания друг другом было обоюдным. Джессика тоже научится ценить минуты близости и получать от них радость — во сто крат большую, чем она могла надеяться и мечтать.

Джессика проснулась от резкого толчка и мелькания огней за окном, когда самолет коснулся колесами земли и покатился по взлетной полосе аэропорта Ресифе. Чувствовала она себя не столько отдохнувшей, сколько отупевшей, словно какая-то часть ее сознания все еще была в плену сна. Ощущение было довольно странным, но оно Джессику обрадовало. Почему-то ей казалось, что так, в полусне-полуяви, когда все вокруг выглядит размытым и нереальным, когда она словно видит себя со стороны, ей будет легче пройти через все, что ждало ее впереди.

Джессике казалось, что она спит и видит сон. Она все еще не могла осознать до конца, что пройдет совсем немного времени и она станет женой Рафаэля Кастеляра, и эта страна станет ее вторым домом. И что бы она ни говорила себе, никакие доводы не могли заставить ее поверить в эту странную сказку с непредсказуемым финалом.

Если и существовали какие-то формальности, связанные с ее прибытием в страну, то о них позаботились без ее участия. Джессику, во всяком случае, это никак не коснулось. Буквально через минуту после того как самолет вырулил на стоянку, она спускалась по трапу в сопровождении Рафаэля и Пепе. Карлос задержался в самолете. Какой-то коренастый человек в белой рубашке с короткими рукавами уже ждал их внизу. У него было лицо испанского гранда, темная, как у африканского вождя, кожа и широкая щель между передними зубами, которая бросалась в глаза каждый раз, когда он улыбался. Он приветствовал Рафаэля по-португальски, потом повторил приветствие на неуверенном английском.

Звали его Жуан, и был он, судя по всему, шофером, поскольку из его жестикуляции Джессика поняла, что он говорит что-то об автомобиле. Пока они шли к зданию аэропорта, Жуан, помогавший Пепе нести вещи, беспрестанно тараторил. Сначала он говорил по-португальски, потом, когда Рафаэль что-то строго ему сказал, он извинился и перешел на английский, и речь его потекла гораздо медленнее. По словам Жуана, сеньора Кастеляр, мать Рафаэля, пришла в настоящий восторг, когда узнала, что ее сын намерен жениться в ближайшее время. Скорый приезд будущей невестки, с которой ей не терпелось познакомиться, весьма обрадовал ее, и она принялась деятельно к нему готовиться. Всем родственникам были разосланы приглашения, а на завтрашний вечер был назначен торжественный ужин, на котором Рафаэлю предстояло представить свою невесту гостям.

Приготовления к ужину были совершенно грандиозными. Усадьба в срочном порядке приводилась в порядок. Слуги чистили ковры, мыли полы и натирали их воском, а обсуждение меню — в том числе блюд, привычных для американского желудка, — продолжалось с самого утра. Самым трудным оказался вопрос, где разместить гостью, однако в конце концов решено было следовать традициям.

— Это точно? — спросил подошедший к ним Карлос, бросив быстрый взгляд на Рафаэля.

— Абсолютно, — торжественно ответил Жуан.

Джессика не совсем поняла, что значит этот короткий обмен мнениями, но ее будущий супруг, судя по всему, отлично во всем разобрался, и на его лицо легла легкая тень неудовольствия.

Автомобиль, о котором шла речь в самом начале, оказался классическим «Кадиллаком» старой модели с задними крыльями-плавниками. Его глянцево-черный кузов — несомненно оригинальной, заводской покраски — был отполирован чуть не до зеркального блеска, салон был отделан красным деревом и черным бархатом, а в хрустальных вазочках на дверцах кивали головками крупные орхидеи.

Изогнув бровь, Рафаэль поглядел на Жуана, и шофер взмахнул руками, словно защищаясь, но Джессика видела, что в глазах его блестят искорки смеха.