— Почему вы об этом не упомянули в самом начале?

— Если я скажу, что не знала. Вы мне поверите? — фильтр от последней сигареты упал в пепельницу, присоединившись к горке предыдущих.

— Да, — кивает Клои и негромко добавляет: — Я верю каждому вашему слову, кроме части, касающейся случившегося этой ночью.

— Я сказала все, что помню, — устало произносит Элинор.

— Или все, что сказал вам Кристофер? — протянув руку, Клои накрывает ледяные пальцы миссис Хант, не позволяя той взять еще одну сигарету. — Мэр Роббинс приехал лично. Не прислал юристов, не позвонил шефу полиции, а явился сам. Выбрался из своей роскошной постели в своем роскошном особняке и посреди ночи рванул прикрывать задницу какому-то Кристоферу. Кто он, черт возьми, такой, Элинор? — понизив тон до полушёпота, спрашивает офицер.

Женщины в течение минуты обмениваются молчаливыми взглядами. Лин слегка хмурит брови, на травмированной щеке бьется нервный тик, а потом она вдруг улыбается, искренне и открыто, забыв о ране на губе, которая тут же трескается, превращая очаровательную улыбку в нечто жуткое.

— Мой муж, — спокойно произносит Элинор Хант, вставая со своего стула. Мужчина в белоснежной рубашке и черных брюках в соседней допросной делает то же самое. Их движения пугающе синхронны, но при этом они не смотрят друг на друга. — Я могу поехать домой?

— Да, Элинор, — обескураженно отвечает офицер Бейли, протягивая женщине салфетку.

— Спасибо, — вежливо благодарит она, направляясь к выходу. Кристофер Хант за стеклом один в один повторяет действия своей жены.

— Я вас провожу, — вызывается Клои, но Элинор останавливает ее характерным жестом.

— Всего доброго, офицер, — прощается миссис Хант. Ее взгляд выразительно задерживается на руках Бейли. — И определитесь уже, хотите ли вы навсегда снять свое обручальное кольцо или оставить. Поверьте, это не так трудно сделать, если подключить чуточку воображения, а оно у вас есть, — еще одна окровавленная улыбка прячется за бумажной салфеткой. — Надеюсь, мы больше никогда не встретимся, — добавляет Элинор дежурным тоном и, коротко кивнув офицеру, покидает допросную.

Потеряв дар речи, Клои Бейли потрясенно наблюдает, как супруги одновременно выходят в коридор. Каждый в свою дверь. Они по-прежнему не смотрят друг на друга, но, когда Кристофер Хант протягивает жене руку, она без тени сомнения вкладывает в мужскую ладонь свои пальцы, позволяя ему сплести их со своими.

Бейли и Уэйд выползают следом, провожая изумленными взглядами быстро удаляющуюся по коридору пару.

— Всем спасибо, спектакль закончен, — махнув перед лицом Клои ладонью, с усмешкой произносит самый молодой мэр за историю этого ненормального городка. — Расходимся, расходимся, — поторапливает он вконец ошарашенных полицейских, а сам спешит за супругами: — Хант, подожди. Я вас подброшу.

Когда вся процессия, включая охрану и водителя мэра, покидает стены участка, Клои поворачивается к бледному, как побелка на потолке, детективу.

— Что это было? — бормочет офицер, хлопая ресницами.

— Хрен их разберет, — почесав затылок, устало отзывается Уэйд. — Поехали ко мне, — неожиданно произносит он, взяв Клои за локоть и заглядывая ей в лицо. — Насовсем. Надоело уже скрываться, как подростки. Решай уже что-нибудь.

Офицер застывает, обдумывая внезапное, но слишком долго ожидаемое предложение. Ей хватает тридцати секунд, чтобы принять окончательное решение. Бросив взгляд на блестящее на безымянном пальце кольцо, Клои быстро целует Уэйда в небритую щеку:

— Извини, Тайрон, но я домой, к мужу. Ничего у нас с тобой не склеится.

— Эй, стой. Что на тебя нашло, Кло? — удерживая молодую женщину, требовательно спрашивает детектив.

— Я просто вообразила, что каждое утро просыпаюсь и вижу тебя на соседней подушке, — с уверенной улыбкой отвечает Бейли. — И знаешь, мне это не понравилось.

На стоянке возле полицейского участка припарковано два чёрных Мерседеса и кабриолет мужа. Двое людей из охраны мэра занимают правительственные автомобили, ещё один направляется к Ягуару. Крис же останавливается возле одного из Мерседесов.

— Ты поедешь отдельно, Эль, — ставит перед фактом измученную Элинор. — Мне нужно поговорить с Мартином, — встретив ее растерянный взгляд, тихо поясняет он, галантно открывая для жены заднюю дверцу. — С глазу на глаз.

Она не двигается с места, озадаченно хмурясь и прикладывая к губе пропитавшуюся кровью салфетку.

— Я не хочу одна… — упрямится Лин. Чувство тревоги и безотчётного страха, успешно гонимое во время дачи показаний, наваливается на нее разрушительной лавиной.

— Ты не одна. Тебя повезет Дональд, — отвечает Крис. Бросив взгляд на водительское сиденье, Элли с изумлением узнает своего приветливого обаятельного шофера. Парень подмигивает ей, подняв руку в знак приветствия.

— Что он здесь делает? — обескураженно интересуется Элинор, вопросительно взглянув в лицо мужа. — Это же кортеж мэра.

— Обсудим потом, — в серых глазах появляются крупинки чистого льда. — Все хорошо, Элли, — он ласково и с толикой сожаления касается ее щеки с пунцовым синяком. — Ты веришь мне?

У Элинор не остается сил на споры, и она просто кивает, больше не пытаясь убедить себя в наличии вариантов и выбора. У нее нет ни того, ни другого. Но стоит ей осознать эту простую и неотвратимую истину, как все внутри Лин восстаёт против диктаторских указаний.

Разве она не сделала все, что он хотел? Разве сейчас не его очередь исполнять данные обещания?

— Я хочу сейчас, — требовательно шепчет Элинор, царапая ногтями рубашку мужа и ощущая, как напрягаются под пальцами тугие мышцы.

Непробиваемое самообладание этого мужчины не более чем игра. Как бы он не пытался скрыть — ее прикосновения его волнуют.

— Не потом, — с придыханием добавляет Эль, расслабляя пальцы и скользнув ладонями вверх по рельефной грудной клетке. — Сейчас, — выдыхает, всматриваясь в клубящиеся серые бездны. — Мне нужны ответы! — настаивает Элинор, осторожно положив руку поверх наложенной на рану повязки на его плече.

Тяжело вздохнув, он позволяет себе проиграть обезоруживающей женской ласке и притягивает ее в свои объятия, разрешая согреться и забыться ещё на несколько мгновений.

— Позже, Эль, — качает он головой, запуская пальцы в длинные темные пряди ее волос. Так мучительно нежно, что хочется выть. Хочется лгать, притворяться, забыть и никогда не вспоминать о том, что...

— Сейчас! Или никогда, — бормочет Лин, прижавшись здоровой стороной лица к твёрдой мужской груди. — Ты не железный дровосек. У тебя есть сердце, — прислушиваясь к неровному ритму, утверждает Лин, обреченно кутаясь в это последнее мгновение самообмана.

Он пахнет сигаретным дымом, как и она, но без малейшей примеси ментола.