– Тогда почему же некоторые ученые – и один знаменитый иллюзионист – считают, что медиумические феномены невозможны? – спросил журналист.

– Я не сказал, что они возможны, – ответил Комсток. – Я лишь сказал, что они существуют.

После этого Гриском отправился на «загадочную старую Лайм-стрит», в район города, где едва ли можно ожидать встречи с практикующим медиумом.

Марджери и правда была необычным человеком. «Если миссис Крэндон выиграет награду в $2500, как многие полагают, – писал он, – она будет единственным на все 100 % настоящим медиумом в стране».

Договорившись о встрече через своих гарвардских знакомых, Гриском надеялся, что будет первым журналистом, которому удастся взять у Марджери интервью. Но у двери ее дома репортера встретил Хиуорд Каррингтон, который находился там «с целью научного исследования». Грискома провели по коридору в прохладную гостиную, где его ждала Марджери.

В отличие от других журналистов, охотившихся на нее, Гриском не выглядел так, будто успел выспаться в своем костюме, и от него не несло табаком. Но, невзирая на весь его талант газетчика, ему ничего не удалось вытянуть из Марджери. Когда Гриском напрямую спросил, выиграла ли она фактически соревнование, женщина улыбнулась и уклончиво ответила: «Пока еще нет» – и адресовала все остальные вопросы к Каррингтону. Тот будто невзначай заметил, что осталась «всего одна проверка, которая поможет подтвердить стопроцентную подлинность способностей Марджери». Кэрри расхваливал силу медиума, а Гриском с невероятной скоростью делал пометки в записной книжке – и Марджери подумалось, что есть в этом процессе что-то, напоминающее метод автоматического письма.

Гудини не понравилось, что Комсток и Каррингтон позволяли себе заявления в прессе, а ему самому приходилось молчать в связи с распоряжением Мунна. Больше всего его встревожило интервью Фреда Китинга, собрата-иллюзиониста и вспомогательного члена комиссии, которое к тому же еще и напечатали в его любимой газете «Нью-Йорк Ворлд». Китинг сказал, что был потрясен загадочными зелеными огоньками, появляющимися из ниоткуда, и разрушением кабинки Марджери (он рассказал, как Берда пришлось вытаскивать из-под обломков, как Бастера Китона в фильме «Пароходный Билл»).

Другие хвалебные отзывы, в особенности тех журналистов, кто никогда не был на Лайм-стрит, лишь распаляли мессианские надежды ее самых ярых сторонников. Так, например, в одной газете вышла статья с заголовком: «ЭКСТРАСЕНСОРНЫЕ СПОСОБНОСТИ МАРДЖЕРИ ОБЪЯВЛЕНЫ ПОДЛИННЫМИ».

– Сейчас наша земля измучена и истощена, – предупредил Дойлов в августе дух Фенес. – Она словно котел с крышкой, готовый закипеть. И когда он закипит, крышка может упасть.

Леди Дойл, служившая проводником Фенеса в мир живых, написала, что, когда разразится катастрофа, миллионы обратятся к Марджери за «знаниями, надеждой и утешением».

Гудини же многие оккультисты считали Антихристом спиритуализма. Некоторые представители движения рассматривали Марджери как аналог Девы Марии, поскольку духи формировались из астральной субстанции во чреве ее. Они считали богохульством попытки Гудини разоблачить медиума.

Гудини – «еврей по национальности», напоминал журнал Национальной ассоциации спиритуалистких церквей. Чтобы подчеркнуть эту мысль, они постоянно называли его Вайс, хотя это имя мастер побега не использовал со времен ранней юности. «Мистер Вайс, может быть, и считается великим иллюзионистом, если вообще рассматривать это достижение как значимое в масштабе человечества, но он не разбирается в вопросах, относящихся к спиритуалистским способностям. Его стезя – фокусы, за счет которых он и наживается».

Уолтер же проповедовал, что победа над Гудини имеет куда большее значение, чем получение награды Мунна:

– Намного важнее выигрыша в соревновании дискредитация Гудини как охотника на привидений.

Призрак предупредил клуб «Абак», что иллюзионист планирует подлый трюк – мол, Гудини собирается что-то поместить в звонок, чтобы даже астральные пальцы Уолтера не смогли нажать на кнопку. Он сказал Девикову оставаться настороже. Чтобы подбодрить свой круг, Уолтер сочинил для них пародию на христианский гимн:

Итак, как на материальном, так и на астральном уровне у Гудини нашлись свои недоброжелатели. «После приезда в Бостон его тревожили враждебные намерения недругов, – писала одна желтая газета. – Он отказался показываться кому-то на глаза в гостинице, а встретившись с другом на вокзале Бэк-Бэй, Гудини позвал собеседника в телефонную будку, сказав, что за ними следят и если не спрятаться, их разговор могут подслушать». Тем вечером в комнате для сеансов Уолтер прошептал:

– Я разберусь с Гудини.

«Я держал ее за руки и за ноги, а ее способности все равно проявлялись», – писал Гудини Принсу после июльских сеансов с Марджери. Месяц спустя наступило время, когда либо медиум должна была представить веские доказательства подлинности своих способностей, либо Гудини должен был обосновать, как именно она их имитирует. «Мы не можем оба быть правы», – говорил он. Если его методы сработают на августовских сеансах, то не будет ни астральных щелчков, ни левитации стола, ни астральных огоньков. Но Гудини не хотел расставлять ловушку на медиума, как в случае с Валентайном, позволяя ей свободно перемещаться по комнате, чтобы потом поймать ее за руку. Нет, он хотел вообще предотвратить проявление феноменов. Берд предупредил Крэндонов, что Гудини рассчитывает на сеанс-пустышку. Чуть позже сэр Артур написал им, что Гарри «плетет коварные интриги» против Марджери. Круг Крэндонов был уверен, что если Гудини и удастся остановить Марджери на пути к получению награды, то только подлостью.

Уолтер, которому все было известно, посоветовал, как бороться с этим противником. «В темноте Гудини сможет победить, если не проявятся никакие феномены, – писал сэру Артуру Рой. – Уолтер решил эту проблему, заявив, что в дальнейшем готов присутствовать только на сеансах, освещенных красной лампой». Поскольку и выделение эктоплазмы, и манифестация иных паранормальных явлений якобы была возможна только в темноте, стратегия Уолтера противоречила спиритическим традициям как серьезных медиумов, так и аферистов. По словам Берда, Гудини по необъяснимой причине настаивал на проведении полностью темных сеансов в августе. «Он не объясняет, на чем основывается это необычное требование», – писал редактор.