— Действительно, все, — вздохнул Королев. — Гори оно все ярким пламенем! Заколебался я, мужики! Уйду… К чертовой бабушке, уйду! Буду на адвоката учиться, может, что из меня и получится. Я — юрист-практик, стану юристом-теоретиком. Это куда проще.

— Клюшкин не прав, — обиженно сказал Воинов. — Он же сам все понимает, зачем тоща орать на нас? К его воплям мы привыкли, но в данном случае… У самих на душе тошно, он это знает, и все равно по- больному бьет… Если б не понимал, что мы сейчас чувствуем — это одно, а так…

— Это он от бессилия, — сказал Туманов. — Я вчера от этого же целую ночь Светке «жилетку» слезами заливал… А он ругается… Не оставлю я все это, ребята. Не оставлю…

— Но одно раскрытие нам все же засчитали, — сказал Марков. — Вагинова-старшего следователь в «Кресты» все же упек…

Оперативники замолчали и с удивлением посмотрели на него. Марков смутился и, оправдываясь, развел руками:

— Но ведь посадили же…

— То-то и оно, — растягивая слова, произнес Королев, — что единственного, кого в этом деле «прижали к стенке» — того, кого следовало бы отпустить. Состояние аффекта, побудительные мотивы — все это учтется, но тюрьмы ему не избежать… Пойдем, Андрей, соорудим чайку. Я чувствую себя как пакет с помидорами, по которому проехался «КамАЗ».

Офицеры понуро разошлись по кабинетам. Рабочий день только начинался, и посетителей еще не было. Королев набрал в чайник воды и поставил его на старенькую плитку. Вытер руки висевшим в стенном шкафу полотенцем и сел напротив Туманова, пристально глядя ему в глаза.

— Выкладывай, что задумал, — сказал он. — Что значит: «Я этого дела просто так не оставлю»? Посадить его пока не удастся. Это я знаю, и знаешь ты. Иллюзий в отношении того, чтобы вытащить у него признание, ты не питаешь… тогда что?

— Посмотрим, — неопределенно сказал Туманов. — Как быть с ним, я определюсь. Просто так он не уйдет, это точно… Государство обучило меня, сделало профессионалом, но не учло одного: я ведь могу поработать не только на его потеху… Причем, поработать вполне качественно и профессионально…

Королев долго молчал, выстукивая костяшками пальцев дробь на крышке стола. Давно вскипевший чайник дребезжал крышкой гневно и недовольно, но никто не обращал на него внимания.

— Но не «валить» же его, в конце концов, — наконец нерешительно сказал Королев. — Не восемнадцатый век. Как-то… Неправильно это…

— Коля, — тихо ответил Туманов. — Есть старое правило: борющийся с драконами сам рано или поздно становится драконом. Мне все это надоело. Говорить по этому поводу можно долго, но это только вызовет скуку. То, что он — виновник убийств и преступлений, знает он, знаем мы, знают все, но доказать это невозможно. Было бы у нас правовое государство — другой разговор…

— Нереально. Посадят.

— Я не собираюсь заниматься этим всю жизнь. Достану его, а потом уволюсь. Ты ведь всерьез решил увольняться? Вот и я уйду. Нет смысла заниматься тем, чем заниматься стыдно. Из-за других, но стыдно.

Слушай, а мы ведь убийство обсуждаем, — вдруг нахмурился Королев, встал, выключил чайник и заварил крепкий густой чай в алюминиевых кружках.

— Коля, я ведь тебя с собой не зову, — покачал гловой Туманов. — Отнюдь… Я не возьму тебя с собой, даже если ты будешь умолять меня. Просто… Если что-то пойдет не так… Ты знай — из-за чего… Свете постарайся объяснить.

— Она все еще не уехала?

— Все еще надеется, что во мне проснутся человеческие чувства… Какой сейчас из меня мужик, если я сам на себя как на… кусок сожженной резины смотрю. Только мучаю девчонку. Благодарен ей, восхищаюсь ею, но… Эх, встретиться бы нам с ней лет на пять пораньше, или на пять попозже… То, чем она занималась, меня не интересует, мы с ней, в некотором роде, оба стоим на обочине от движения общества. И каждый живет по-своему… Нет, это не помешало бы остаться с ней навсегда, но вот я сам…

— А куда после увольнения надумываешь податься?

— Там видно будет. Не люблю загадывать наперед. Вечно все не так получается. Загадываешь одно, а выходит иное… Коля, я помню, у тебя оставался старый «вальтер»?

Королев в раздумье почесал кончик носа и кивнул:

— Вроде, где-то был…

— Дашь мне его?

— Может, не стоит? Мы с тобой не маленькие дети, в конце концов… Не в первый раз с подобным сталкиваемся… Давай просто уволимся, и все?..

Туманов упрямо покачал головой:

— Надоело. Так надоело, Коля, что сил нет… Что ты волнуешься? Я — профессионал, у меня немалый опыт сразу в нескольких областях военного дела и юриспруденции. Я смогу сделать все очень…

— Ну-ка, поподробней с этого места, — послышался от дверей спокойный голос Клюшкина.

— Оперативники раздосадованно переглянулись — в азарте разговора они не заметили, как начальник вошел в кабинет. Сколько времени он уже находился здесь? Что успел услышать?

— Я говорил Королеву о… о возможности раскрытия одной из краж, — пристально глядя на начальника, заявил Туманов. — Появилась «ниточка», и я полагаю, что смогу достаточно профессионально ее распугать…

— Иди за мной, — приказал Клюшкин.

Туманов мысленно выругался, встал и пошел вслед

за начальником в его кабинет. Пропустив Андрея вперед, Клюшкин плотно запер за собой дверь и, повернувшись к упрямо набычившемуся Туманову, повторил:

— И поподробней с этого места… Как ты собираешься его «сделать»?

— Кого? — жестко переспросил Туманов. — Вы про квартирную кражу?

— Я про Селантьева, — так же жестко сказал майор. — И не валяй дурака. Это перед прокурором ты можешь до последнего «в отказ идти», а со мной… Не рекомендую.

— Не знаю, про что вы.

— Или просто так трепались? — строго спросил Клюшкин.

— Честно говоря… Конечно, просто так, — схватился за эту версию Андрей, — от злости… от усталости… от безвыходности… В том смысле, что «если бы да кабы»… Мы же не в восемнадцатом веке, правда, Иван Петрович?

— Дурак ты, Туманов, — с чувством сказал Клюшкин. — И сопляк! Учишь вас, учишь, а как в воду щепки бросаешь — все без толку… Если ты так легко подтвердил содержание разговора, то что будет, если взяться за твою разработку всерьез? Сделать что-то ты, может, еще и сделаешь, но то, что после этого «сядешь» — однозначно… Оперативники называются, мать вашу!.. Мальчишки необученные! Ну, что уставился на меня, как Ленин на буржуазию?! Не боишься, что я тебя после этого сам, своими собственными руками «куда надо» отправлю? Я тебя обучал, воспитывал, готовил, а ты все это за раз испортить хочешь?! Дыхалка слабая?! На «длинные дистанции» тебя не хватает? Пробежал немного и спекся?! Истеричка!..

— А не шли бы вы, Иван Петрович?.. — проникновенно сказал Туманов.

К его удивлению, по лицу майора пробежала тень странной улыбки.