Затем он шепчет:

— Я тоже люблю тебя.

И целует.

Каждый наш поцелуй означал что-то: желание, расположение, утешение, ободрение, даже любовь. Но впервые поцелуй ощущается как обещание, как узы. Поначалу легкий и неспешный — в одну секунду Рид даже смахивает слезу с моей щеки. Но затем он лижет мои губы, и вот мы целуемся уже более пылко, более отчаянно, выплескивая весь страх и смятение прошедших дней.

«Мы больше не расстанемся», — говорит поцелуй.

«Мы будем вместе».

И все же я отстраняюсь. А вдруг это номер не Рида? Что-то подсказывает мне, что агент Тирмизи вряд ли одобрит секс на своей кровати, адвокат Рида тем более. А две мои подруги сейчас наматывают круги по Нью-Джерси в прокатной машине, в ожидании каких-то вестей от меня.

К тому же мы не бросим это обещание на поцелуе.

Рид сжимает мои руки.

— Я не знаю как, Мэг, но, обещаю, что бы ни случилось с твоей работой, я все исправлю.

Неправильное обещание.

— Нет, не исправишь, — говорю я с характерной для него самого строгостью.

Он смотрит на меня пораженно.

— Я это исправлю, — продолжаю я. — Я не стану работать над проектом со «Счастье сбывается», но…

— Тебе предложили проект? — спрашивает он, и его глаза зажигаются огоньком гордости и облегчения.

— Вроде того, — бросаю я и, как можно более тактично — учитывая, какое чувство вины сейчас испытывает Рид, — объясняю их предложение в концепции скрытых посланий.

— Ты можешь согласиться, Мэг, — прерывает он меня. — Пожалуйста, не…

— Я отказываюсь не из-за тебя. Просто мне нужно не это. Не для этого я работала все последние месяцы. И все наши прогулки помогли мне понять совершенно другое. О себе и о своих способностях.

На его щеке появляется легкий почти что изгиб — и мое сердце замирает.

— Честное слово, — уверяю я. — У меня есть план действий в работе, в моем деле. Или начало плана. А ты лучше думай о том, что ждет тебя и…

Изгиб пропадает, Рид снова хмурит бровь.

— Какое-то время будет непросто, Мэг. Мне будет непросто. И я не знаю, как оградить тебя от всего этого, ведь ты уже в новостях.

— Рид, послушай, что я пытаюсь сказать. Не надо ограждать меня от этого. Ты в этом — я в этом. Мы вместе.

Это будет вызов, я знаю. Суд, пресса. Слухи. Будет очень непросто. Гораздо легче сбежать.

— Но, — добавляю я, и он тут же усиливает хватку. Я успокаивающе поглаживаю большими пальцами тыльные стороны его ладоней, — ты должен знать, что я не уеду из Нью-Йорка. Однажды я уже покинула дом из-за скандала. Снова этого не случится.

Повисает долгое молчание.

— Хорошо, — говорит он наконец, кратко кивнув. — Я тоже не уеду из Нью-Йорка.

— Не уедешь?

Он мотает головой.

— Но ведь ты го…

— Мне здесь нравится, — перебивает он. — И ты здесь.

Я хмурю бровь, вспоминая ночь в Мэриленде и все, что огорчало Рида в этом городе: шум, толпы, серость, грязь. А теперь к этому добавились устремленные на него прицелы камер. И репутация, которая будет его преследовать.

— Не знаю, достаточно ли этого, чтобы ты остался, — говорю я.

— Достаточно, — тут же отвечает он. — И больше ничего не нужно. — Он наклоняется и целует меня. — Разве что те цифры в моем письме. Все места, где мы были вместе. Я люблю эти места. Как и сказал, Мэг, я бы ни за что с ними не расстался. Даже если бы ты не хотела меня больше видеть.

Он замолкает и стирает очередную слезу — теперь счастья — с моей щеки.

— И еда здесь вкусная.

Я улыбаюсь, смотря в больше не грустные глаза.

— Ты пошутил, — говорю я. В ответ он улыбается, демонстрируя тот самый, настоящий, красивый изгиб.

Я касаюсь его пальцем, и на несколько минут — в перерыве перед бурей, которую нам предстоит пережить, — мы друг для друга словно укрытие. Единственные в этом мире, кто так хорошо понимает друг друга. Буквы, числа.

Идеальный шифр.

— Рид, — шепчу я. — Это была не ошибка.

— Конечно нет, — отвечает он, упираясь мне в лоб. — Это был знак.

В мой план не входило снова оформлять свадьбы.

Я сижу в кабинете в магазине, как и множество раз до этого. На столе передо мной разложены листы, все нужные для работы макеты: приглашения, карточки гостей и даже — ну, конечно — программа. Напротив за столом сидит пара, которая неделями забрасывала меня идеями и предложениями и пришла сегодня наконец увидеть, как я превратила их в нечто особенное. Уникальное, цельное, воплощающее эту пару.

Так знакомо.

Но все же.

— О, Мэг. Это идеально. Они такие… такие…

— Озорные? — спрашиваю я, улыбаясь им обоим.

Сибби отрывается от набросков, ее глаза сияют, а улыбка под стать моей.

— Да, — отвечает она. — Именно такие. Озорные! Они же озорные, Эли?

— Наверное? — неуверенно отвечает Элайджа, переводя взгляд с одной из нас на другую. Уверена, он даже не понимает, почему то, на что он смотрит, называется «озорным», но выглядит он все равно счастливым, как и на всех предыдущих этапах подготовки к свадьбе с Сибби.

Примерно за последние полтора года, пока мы с Сибби, начиная со дня ее возвращения домой, перестраивали нашу дружбу, моя работа частично — вдобавок к долгим и порой болезненным разговорам, новым привычкам и распорядку — состояла из того, чтобы узнать о тех сторонах жизни друг друга, которые мы упустили в период нашей отдаленности. С моей стороны это означало более близкое знакомство с Элайджей, и, что хорошо — он очень мне нравится. Причем не в духе «он хотя бы убирает за собой» или «он хотя бы не съедает твою еду без спроса». Он деликатный, всегда позволяет Сибби сиять, но очень остроумный и с хорошим вкусом в музыке. Когда я приезжаю к ним смотреть «Холостячку», он обязательно готовит попкорн.

— Теперь к программе, — говорю я, сдвигая ее в центр. — Думаю, с акцентами цвета металлик на иллюстрациях лучше свести количество текста к минимуму. Только ваши имена, имена родителей…

— Твое имя, да? — спрашивает Сибби, оборвав меня. Она указывает пальцем на место под надписью «Свадебный вечер».

— Да, — отвечаю я, смотря на нее с улыбкой. Она слегка сжимает мою руку, в глазах у нее слезы. Конечно, я уже видела таких эмоциональных невест с их вспышками чувств, стресса или же простого, чистого счастья. Но с Сибби этот момент совсем другой. Все-таки мы долго к этому шли. Учились быть лучшими друзьями по-новому, не привязываясь к прошлому и нашим старым установкам.