Лукину под ребра.

- Даже если бы я знал, где она, не сказал бы! – процедил он.

Егор тяжело хватил воздух, а сделав выдох, сильно ударил Антона в челюсть. Вокруг защелкали камеры телефонов и фотоаппаратов. Со стороны холла к ним уже торопились охранники. Пэм визжала на весь ресторан.

Но «мальчикам» было пофигу. Издав утробный рычащий звук, Энтони ринулся на Лукина. Одной рукой ухватил его за лацкан пиджака, а другой заехал по лицу.

В следующее мгновение их разняли подоспевшие охранники. Обоих подхватили под руки и вывели из ресторана. Пэм, истинная профи в своем деле, на удивление быстро справившись с эмоциями, договаривалась о том, чтобы обойтись без полиции. Весьма успешно.

Отпустили обоих. Отпустили обоих, хотя каталажка в Лос-Анджелесе сейчас была бы весьма кстати. Для полноты картины.

Добираясь домой, Лукин снова потерял счет времени. Пересадки, смена часовых поясов, бесконечный перелет. Он словно торчал в проклятом безвременье. В котором накручивал себя и одновременно удивлялся, почему до сих пор не выбило предохранители. Если только не перегорели в ресторане.

Конечно, нельзя не признать – определенно и Озерецкому, и ему повезло, что их вовремя разняли. Иначе неизвестно, чем могло все закончиться. Но все же жалел… жалел, что не успел, не дали вытряхнуть дурь из белобрысой головы Энтони. И переставал понимать – утомляет его или доводит до бешенства семейство Озерецких, использующих кулаки вместо мозгов.

Холодный душ в гостиничном номере, который он снимал уже месяц, медленно смывал час за часом, день за днем, неделю за неделей, в которые метался во времени и пространстве, терпя неудачу за неудачей.

Лукин всерьез раздумывал, не свалить ли в отпуск. В горы, где холодно и безлюдно. Он и себя-то терпел с трудом, не говоря об окружающих. И голове надо остыть.

«Может быть, давно надо было так сделать вместо лишних телодвижений»,

- подумал Егор и вздрогнул от стука, раздавшегося неожиданно и громко.

- Тибетского монаха из тебя не выйдет, - проворчал он и открыл дверь.

На пороге стояла Оля. Вечная чертова Оля, которая будто нарочно подгадала именно этот день. Впрочем, могла ли ошибиться с ее нюхом и настойчивостью? Пока он носился между материками в поисках Русланы, Залужная с не меньшим упорством преследовала его. Разве только через океан не полетела, хотя могла бы что-нибудь придумать.

- Я по делу, - хмуро объявила она, проходя в комнату мимо него и на ходу стаскивая широкое пальто песочного цвета, напоминавшее нечто среднее между шалью, кардиганом и ковром.

Лукин удивленно приподнял брови, молча закрыл дверь и так же молча привалился к стене, скрестив на груди руки.

- Давно вернулся? – снова подала она голос, словно это был обычный день

– один из тех, что случались в их жизни раньше. Например, если она устраивала себе выходной, который проводила с подружками, и приходила домой позднее его.

- Сегодня.

- Летал один. Я знаю. То, о чем я думаю?

- Из меня хреновый ясновидящий, - насмешливо проговорил Егор.

- Хорошо! Могу разжевать! – не успев ограничить резкость в голосе, воскликнула она и бросила пальто в кресло. Сама уселась на кровать, расправив складки платья, куда менее откровенного, чем те, что всегда носила. И свободного кроя – по понятным причинам. – Интервью ты и не думал брать, да? Все еще ищешь свою… А я в это время получаю повестку из суда и чувствую себя выброшенным на помойку мусором!

- Повестка и у меня есть. Как видишь, что-то нас все еще объединяет.

- Если ты внимательно присмотришься, то увидишь, что есть еще кое-что, что нас объединяет. Но тебе плевать. На меня, на ребенка, на работу. На все! Носишься по миру за Росохай. Планируешь когда-нибудь угомониться?

Он долго молчал, рассматривая ее. Медленно скользил взглядом по ее лицу, сердито сжатым губам, непривычно широкому платью. Потом вздохнул и выдал:

- Ок. Чтобы избавить тебя от излишних волнений, начну прямо сегодня.

Когда у тебя следующее УЗИ?

- Послезавтра, - равнодушно ответила Оля.

- Прекрасно! Пойдем вместе.

- Что?

- А что?

Залужная непонимающе смотрела на почти бывшего мужа, будто бы у него вдруг выросли заячьи уши. Или будто он обзавелся усами. И хлопала-хлопала-хлопала длинными черными ресницами.

- В этой истории ты – изменщик, а я брошенная жена, - медленно проговорила она, пытаясь справиться с собой.

- Ребенок же ни при чем, - пожал плечами Егор.

- Ребенок – только вместе со мной.

- А я и не собираюсь его отбирать, - он устало потер глаза и снова посмотрел на Олю. – Но исключить меня из его жизни у тебя не получится, дорогая. Кто у нас там будет – мальчик, девочка?

- Д.. девочка, - сдавленно проговорила Оля и втянула носом воздух, пытаясь осознать, что втравила себя в очень хреновую историю.

- Вот и прекрасно. Хочу увидеть сам.

- Не хочешь! Меня допечь – хочешь. А ребенок тебе не нужен.

- Переубеждать тебя бессмысленно, да?

- Позволь напомнить, что несколько месяцев назад я тоже не сумела тебя уговорить.

- Но от ребенка я никогда не отказывался.

- Да! И ты его хотел. Ты, а не я! – выпалила она, и из ее глаз покатились самые настоящие, не наигранные слезы. Слезы жалости к себе. И слезы досады – на себя же. – Ты хотел семью! Дом! Ты же говорил!

- Прости, - негромко сказал Лукин.

- Ты серьезно?

- Серьезно.

Она молчала. Мучительно пытаясь понять, что делать. И снизу вверх глядя на мужа. Бывшего мужа?

- Ты узнал, где она? – подавив очередной всхлип, спросила Оля.

- Неважно.

- Мне важно. Мне правда важно.

- Мне – нет.

- Значит, не узнал, - выдохнула она. – Ты всегда так говоришь, когда не хочешь признаваться в неудачах… всегда… и даже теперь, когда она совсем ушла… даже теперь я тебе не нужна? Ты сможешь один?

- Я полон сюрпризов, - Лукин криво улыбнулся.

- Идиот.

- Оль, я устал. Во сколько завтра?..

- Ни во сколько.

- Не большая проблема найти твою клинику.

- Ни во сколько. И клиники никакой нет. Я сделала аборт.

Полученную информацию Лукин осознал на удивление быстро.

- Давно? – по-деловому поинтересовался он.

- Перед тем, как ушла.

- Тогда до встречи в суде.

Оля усмехнулась сквозь слезы. Вздернула подбородок. И легко встала, подхватив пальто с кресла.