Как-то так он стоял, что можно было видеть часть шеи, даже кусок скулы. Кожа там была обожженная. Нана не могла спутать это ни с чем иным. И теперь, визуально оценивая его вес, рост и приблизительную силу, думало о том, что, похоже, уже видела его раньше и не раз.

Повернув голову в их сторону, он чуть заметно кивнул, и троица рассредоточилась вокруг. Отойдя на приличное расстояние, чтобы не слышать разговора, но при этом хорошо просматривая их пару, чтобы вовремя среагировать.

Он продолжал молчать и делать вид, что все идет, как задумано. Наверное, в этом был некий смысл, притащить ее сюда под звуки предупреждения о радиации. И хоть Нана его не улавливала, все равно молчала, не решаясь заговорить первой.

Что ему надо, этот человек все равно скажет. А пока молчит, можно запомнить местность и хотя бы оценить глубину яра. И ведь место какое хорошее: по дну не побежишь, сучьями завалено, да и земля слишком вязкая. И наверх не заберешься, поймают быстрее или применят свои автоматы. Хотя… у Тариса, наверное, был бы шанс.

— Сила Кальтэноя неподражаема, — начал мужчина. — Даже не подумал бы, что все вокруг полностью реконструировано из уничтоженных семян.

— Где мы? — Нана спросила прежде, чем успела подумать. Но, к ее удивлению, мужчина ответил без промедления.

— Недалеко от Леополиса, — пояснил он. — Немного севернее Дикого.

— Дикого? — непонимающе переспросила Нана. Мужчина наконец повернулся к ней лицом. Но положения рук не изменил.

— Вы… модифицированные уродцы, называете это промышленными помойками… — пояснил он, приближаясь.

— Прекращайте обзываться, — прошептала Нана, чувствуя, как начинает все больше нервничать. — Вы ведь такой же гомо сапиенс, как и я…

— Увы, — он остановился в двух шагах от нее. Его тень упала ей на колени, солнце продолжало светить в глаза. Смотреть на него с такой позиции, да и еще сквозь голографическую маску было неудобно.

— Говорите, что вам надо… — сглотнув, попросила Нана, щурясь, — или возвращайте меня в камеру.

Он вздохнул, а потом медленно поднял руку к шее. Пальцы скрылись за голографической преградой, а через миг она свернулась, выставив на обозрение знакомое, частично изуродованное ожогом лицо.

Паук плетет сеть, чтобы поймать добычу.

Человек плетет интриги с той же целью.

Наверное, мир слишком тесен.

Как только мужчина снял маску, все встало на свои места: и автоматы, и обычные люди, и убийства в Леополисе. И даже невозможный белый цвет стен нашел свое место в этой головоломке.

Маркус Биби, собственной персоной. Нана узнала бы его лицо из сотен тысяч в одно мгновение. Вот и сейчас девушка даже не усомнилась в том, что за человек перед ней.

Маркус усмехнулся и сделал еще один шаг, даже чуть наклонился, словно пригласил рассмотреть свое уродство и удостовериться: нос, часть левой щеки, глаз и даже уголок рта были изуродованы старым ожогом, — он собственной персоной. Левая бровь все так же отсутствовала. Ожог заходил за линию роста волос, словно пятно краски или нелепая нашлепка на здоровое лицо.

— Не нравится? — поинтересовался Биби и улыбнулся. — Выражение вашего лица, госпожа Вагнер, неожиданно сосредоточенное.

— Думаю, с какой стороны врезать, — с напускным спокойствием ответила Нана. — Но, куда ни глянь, сплошное паскудство.

Будь здесь дядя Ганн, он за такой ответ прошёлся бы по ней тростью. Но его не было, а Маркус лишь привычно хмыкнул и тихо заговорил, не отводя от неё пристального взгляда:

— Я мог бы сказать, что вас испортили имперцы. Но, увы, дорогая моя, они не отличаются столь витиеватой иронией… — Он обошел ее по кругу, внимательно рассматривая. Отмечая то, что обычному жителю империи не пришло бы в голову. Девчонка, похоже, последние два года не тренировалась. Пропала сухость тела, присущая выходцам из ее клана. Чем же она занималась все это время? Впрочем, этот вопрос мог подождать, как и многие другие. — Не ожидал увидеть вас по другую сторону баррикад. Но, видимо, так судьбой решено, что каждой семье положено иметь по паршивой овце.

Девушка промолчала, проигнорировав выпад.

— Даже не обидитесь? — поинтересовался Биби, остановившись и опять заглянув в ее зеленые глаза.

— На правду не обижаются, — честно ответила Нана. — Я лучше буду паршивой овцой в отаре паршивых овец… Но хотя бы при своем мнении. Главное, чтобы пастух устраивал…

Теперь промолчал Маркус. Нана всегда отличалась удивительными сравнениями. Вот и сейчас она не изменила себе. Подняв голову, он начал разглядывать просвет неба между чёрными колышущимися росчерками ветвей и пятнами листьев. Он долго не возобновлял беседу, а Нана молчала в ответ, не смея нарушить тишину. Ненужные темы продолжали вертеться на языке Биби, отодвигая главный вопрос этой встречи все дальше.

— Так какова разница между свободным и нормой, теперь сможете сказать? — поинтересовался он. — Помнится, при нашей первой встрече вы плохо ориентировались в этой теме.

Девушка нахмурилась.

Наверно, то утро было переломным, узловым для целого вороха событий. Иначе почему оно запомнилось не только ей, но и ему, Маркусу Биби?

А ведь тогда Нана была уверена, что она натуральный гомо сапиенс. Носитель истинного генома. Она верила в это еще сутки назад. Пока Райго не сказал Лаену ту фразу: гомо сапиенса давно нет, как и классического генома. Нана подслушала, фыркнула, посмеялась и… немного смутилась. Но вот вокруг нее тройка ребят с автоматами, которые живут под землей за бункерной дверью и опасаются радиации. Эти трое не норма, принятая Кальтэноем как эталон гомо сапиенса. Эти трое и есть представители тех настоящих гомо, населяющих планету до Перелома, создавших с природой то, что привело их на путь вымирания…

Конечно, всегда можно усомниться и решить, что все вокруг лишь грамотная постановка. Но смысл? Нет гомо, нет бункера, нет странных речей Биби. Есть только актерское мастерство, удачно включенный проигрыватель с предупреждением о радиации и прекрасно задекорированная комната под склад защитных костюмов. Но зачем для какой-то Наны, сбившейся с пути «истинного» заблудшей дочери главы клана Вагнер, устраивать такую постановку?

Абсолютная бессмыслица.

Маркус опустил голову и теперь внимательно смотрел на нее, не подгоняя и тем не менее ожидая ответа. Слова вертелись на языке Наны. Но они были другие. Не те, которые говорили в империи или в клане. Среди множества догадок, подозрений, неверий, страхов и надежд, не имевших никакого отношения к вопросу, родилось нечто иное. Это говорило только о том, что теперь Нана не плавала в вопросе… Она просто понимала ответ, ей не надо было над ним думать, чтобы выдать.

— Свободные — это новый облик человека, — наконец тихо ответила она, поймав его взгляд и думая о том, что глаза у Биби чисто синие… как кобальтовая краска, нет, не краска, они такие, как у Тариса Лаена… — В то время как норма — это не гомо сапиенс, это все та же модификация. Необходимый минимум для выживания в агрессивной среде современной природы.