«Простите меня, Джайди. Простите меня за то, что я сделала с вами и вашей семьей. Я никак не хотела вам навредить. Знай я, чего будет стоить борьба с жадностью Прачи, и не подумала бы переезжать в Крунг Тхеп».

И она, вместо того чтобы идти к своей команде, шагает в храм. Небольшое окрестное святилище: несколько монахов несут службу да мальчик с бабушкой сидят перед сверкающей статуей Будды. Больше никого. Канья покупает у ворот немного благовоний, входит внутрь, поджигает их, опускается на колени, потом, держа дымящиеся палочки у лба, трижды поднимает их в знак почтения Трех драгоценностей[79]— Будды, даммы, санги — и молится.

Сколько зла она уже сотворила? Сколько дурных поступков надо искупить, исправляя камму? Кого было важнее чтить: Аккарата, обещавшего восстановить равновесие сил, или Джайди, ее приемного отца?

Когда в твою деревню приходит человек и предлагает тебе пропитание, жизнь в городе, деньги на лечение кашля твоей тети и на виски дяде и при этом даже не требует взамен твое тело — чего еще желать? Есть ли лучший способ купить твою преданность? Каждому нужен покровитель.

«Да встретятся вам в новой жизни друзья надежнее, чем в прежней, верный боец. Простите меня, Джайди. Быть мне миллион лет призраком за свои проступки. Да родитесь вы в месте лучшем, чем это».

Она встает, делает ваи в сторону Будды, выходит из храма и, стоя на ступенях, смотрит на звезды. Канья думает, отчего камма так страшно повернула ее жизнь, и закрывает глаза, сдерживая слезы.

Вдали с треском вспыхивает здание. В том районе сейчас больше сотни ее человек — дают всем понять, что с законом шутки плохи, что закон, вроде бы безвредный на бумаге, — очень неприятная вещь, когда от него нельзя откупиться взяткой. Люди об этом уже позабыли.

Внезапно накатывает усталость. Канья отводит взгляд от места, где идет расправа. Хватит с нее на сегодня крови и копоти, парни сами знают свое дело. К тому же дом совсем близко.

— Капитан Канья!

В дом льется тусклый утренний свет. Она приоткрывает глаза и спросонья не сразу вспоминает последние дни и то, кем теперь стала.

— Капитан! — зовут в затянутое сеткой окно.

Канья встает с постели и подходит к двери.

— Кто там? В чем дело?

— Вас требуют в министерство.

Она приоткрывает дверь, берет у молодого посыльного письмо, снимает печать и читает.

— Надо же — из карантинного управления.

Юноша кивает:

— Это была добровольная обязанность, которую капитан Джайди… — Тут он прикусывает язык. — Генерал Прача просил всех, кто с ним работал…

— Да, понятно.

Она вспоминает истории о первых эпидемиях цибискоза, и у нее мурашки пробегают по спине. Джайди рассказывал, как он вместе со своей командой боролся с заразой: сердце уходило в пятки, и все гадали, кто из них умрет еще до конца недели. Рассказывал, как, страшно боясь подцепить болезнь, но не покладая рук, жгли целые деревни — дома, ваты, статуи Будды, как монахи пели молитвы среди пламени и призывали на помощь духов, а на земле лежали люди, которые захлебывались жидкостью, вытекавшей из разорванных легких. Карантинное управление. Канья дочитывает до конца и коротко кивает посыльному:

— Хорошо.

— Ответ будет?

— Нет, мне все ясно. — Она осторожно, будто скорпиона, кладет конверт на стол.

Юноша отдает честь и сбегает по ступеням к велосипеду. Канья, задумавшись, медленно прикрывает дверь. Письмо сулит ужас. Видимо, это ее камма, ее расплата.

Вскоре капитан уже вовсю крутит педали, направляясь в министерство. Мимо бегут зеленые улицы, мосты над каналами и широкие проспекты, построенные когда-то в расчете на пять полос бензиновых машин, а теперь свободно вмещающие стада мегадонтов.

Перед карантинным управлением ее заставляют пройти еще одну проверку, после чего наконец разрешают доступ в комплекс.

Вентиляторы в компьютерах и кондиционерах гудят, не умолкая ни на секунду. Здание будто дрожит от сжигаемой в его недрах энергии: больше трех четвертей положенной ведомству нормы угля уходит на мозг карантинного управления, который занят предсказанием генетических изменений, требующих вмешательства министерства.

За стеклянными стенами помигивают зеленые и красные индикаторы серверов, которые, сжигая энергию, тем самым и топят, и спасают Крунг Тхеп. Канья идет по коридорам вдоль кабинетов, где за огромными яркими экранами сидят ученые и исследуют генетические модели. Ей кажется, что от того количества угля, которое сгорает ради одного только этого здания, даже воздух тут насыщен энергией.

Карантинное управление возникло лишь после долгой серии операций и неожиданных союзов, которые позволили королевству освоить нужные технологии. Были фаранги, за большие деньги доставленные в страну, были иностранные специалисты, что, словно вирусом, заражали остальных своими знаниями, идеями преступного взлома генов, умениями, которые помогали тайцам выживать и противостоять эпидемиям.

Кто-то из тех людей стали такими же народными героями, как Аджан Ча, Чарт Корбджитти[80]и Себ Накхасатхиен, кто-то — боддхи, духами-хранителями королевства.

В углу внутреннего двора стоит домик духов, внутри две маленькие статуэтки: учитель Лалджи[81], похожий на щуплого иссохшего аскета-саддху, и святая Сара, покровительница «Агрогена», — неразлучные боддхисатвы, мужское и женское начала, разбойник и взломщица генов, вор и созидательница; возле них — несколько палочек-благовоний, блюдце с едой и неизменный венок бархатцев. Когда бушуют эпидемии, здесь ученые беспрестанно читают молитвы, надеясь найти верное решение.

«Даже молимся фарангам. Их лекарством лечим их же заразу», — думает Канья.

«Подбирай любое орудие, какое найдешь, и пользуйся им, — говорил как-то Джайди, растолковывая, почему они имели дела даже с худшими из худших, зачем подкупали, выкрадывали и поддерживали чудовищ вроде Ги Бу Сена. — Мачете все равно, кто им размахивает. Возьми нож и режь им, возьми фаранга, и пусть он тебе служит, а обернется против тебя, переплавь — будет кусок металла про запас».

«Подбирай любое оружие». Капитан всегда был практичен.

Однако это унизительно. Они разыскивают и вымаливают у иностранцев знания, словно чеширы, роются в отбросах ради выживания. «Мидвест компакт» — кладезь информации. Стоит где-то на свете появиться талантливому генетику, как его немедленно — угрозами, силой и деньгами — заманивают работать в Де-Мойн или в Чанша[82]к другим таким же светлым умам. Противостоят компаниям-калорийщикам — «ПурКалории», «Агрогену» и «Редстару» — только самые храбрые, но что может предложить им королевство, если даже самые мощные его компьютеры на несколько поколений отстали от заграничных?