— С днем рождения, подружка! Желаю тебе много-много счастья…

Мы крепко обнялись, и я залезла на кровать Миранды.

— Ты не представляешь, что мне сейчас приснилось…

Я рассказала Миранде свой чудесный сон. Она слушала меня с улыбкой, а потом выдала:

— По-моему, тебе пора влюбиться.

— А я и влюбилась!

— В кого? В этого Александра?

— Представь себе, да.

— Николь, не глупи. Это просто сон, и, по-моему, он значит только одно: ты выросла и хочешь любви. Это нормально. А вот влюбиться в человека из своих видений — не нормально. Согласись?

Я вздохнула:

— Но он такой… такой…

— Какой «такой»? — Миранда расхохоталась. — Ты ведь даже его лица не видела! А вдруг там крокодил?

— Да ну тебя! — я бросила в нее подушку. Миранда ловко увернулась, и подушка угодила в голову Агнес, спавшей на соседней кровати.

— Вы чего? — Агнес повернулась на другой бок. — Спать не даете. Рано ведь…

— Вставайте, лежебоки! — Миранда вскочила с кровати. — У Николь сегодня день рождения! Всеобщий подъем!

Я с улыбкой смотрела, как она рыжим вихрем носится по спальне, поднимая всех девочек, сдергивая с них одеяла, и не переставала радоваться тому, что встретила такую подругу.

Миранда была уникальна, неповторима, неподражаема. Впервые мы встретились с ней десять лет назад, здесь, в швейцарском пансионе Коллеж дю Леман. Сюда меня определила бабушка по материнской линии, графиня Изабель Леруа. Своего деда я никогда не видела, он умер задолго до моего рождения. У них с бабушкой была единственная дочь — моя мама, Доминик. Ей не исполнилось и семнадцати лет, как в нашей семье произошел ужасный скандал, о котором я до сих пор ничего толком не знаю: бабушка запретила обсуждать это не только при мне, но и слугам между собой, а приказы бабушки, надо заметить, всегда исполнялись беспрекословно.

Так вот, в неполные семнадцать лет моя мама сбежала из дома с каким-то бедным художником из Марселя. Бабушка долго ее разыскивала, подключив не только полицию, но и частных детективов. Результаты поисков оказались трагичными: мама умерла, произведя меня на свет. Никаких подробностей всего этого я не знаю, мне известно только, что бабушка забрала меня домой, я ношу ее фамилию. Жив ли мой отец, где он сейчас, искал ли встречи со мной хотя бы раз — всё это покрыто тайной. Самое грустное, что я даже не знаю, как он выглядит, как его зовут, есть ли у меня родственники по его линии. Фотографии мамы тоже исчезли из всех семейных альбомов по мановению бабушкиной руки: предательства дочери, запятнавшей честь семьи, она якобы так и не смогла простить. Можно ли судить ее за это? Не знаю…

Я всегда немного побаивалась бабушку. Да что там немного! Я до жути боялась ее и одновременно очень любила, а став старше, не могла не восхищаться ею. Поэтому позволь мне, дорогой читатель, ненадолго отвлечь тебя от своей персоны, чтобы рассказать о графине Изабель. Ее отец Жан Арно — мой прадед — был родом из Эльзаса, из семьи потомственных военных. В 1926 году он женился на молодой аристократке Мишель Бегэн, моей прабабушке, и в 1927 году у них родилась дочь Изабель. Детство моей бабушки было таким же, как и у других девочек ее круга: занятия иностранными языками, уроки верховой езды и тому подобное. Можно сказать, оно было счастливым и безоблачным — пока Франция не объявила войну Германии.

Еще в 1937 году прадед поступил во французские военно-воздушные силы, и к июню 1939 года стал профессиональным пилотом. Во время Второй Мировой войны Жан Арно был одним из первых французских истребителей, зачисленных в состав Королевских воздушных сил в июле 1940 года. В августе 1942 года прадед вошел добровольцем в ряды тех летчиков, которые отправились воевать на русский фронт, где командовал летной эскадрильей. В составе авиаполка «Нормандия — Неман» Жан Арно совершил 117 боевых вылетов, одержав 15 воздушных побед. 2 марта 1944 года он был сбит тяжелым зенитным снарядом. Охваченный огнем самолет упал, пилот погиб.

Во время оккупации Франции моя прабабушка с дочерью жили у дальних родственников во французском местечке Круа, расположенном вблизи города Рубе, едва ли не на самой бельгийской границе. В 1945 году, после капитуляции Германии, Мишель Арно с дочерью переехали в Париж, где Изабель познакомилась с Виктором Леруа, единственным сыном графа Паскаля Леруа, состоятельного винодела, бизнес которого, правда, сильно пострадал за время войны. Виктор Леруа, истинный патриот своей страны, несмотря на титул и юный возраст всю войну провел во французском Сопротивлении. В 1946 году Изабель и Виктор поженились, а в 1947 году у них родилась дочь Доминик, моя мама. В этом же году умерла прабабушка Мишель.

Молодая чета Леруа обосновалась в Бурбонне, старинной области Франции, к северу от Оверни — в фамильном замке, чудом уцелевшем во время войны. Старый граф вскоре умер, и перед Виктором встал вопрос: что же делать с семейными виноградниками? Сам он не горел желанием продолжать дело отца и подумывал о продаже. Но неожиданно Изабель Леруа проявила железное упрямство, заявив, что намерена сама заниматься виноделием. Отговаривать мою бабушку от чего бы то ни было — мероприятие бесполезное. Восстанавливала семейное дело она целиком и полностью сама. В начале 1950-х годов Франция еще не совсем оправилась от войны, но людям нужна была работа, а бабушке — рабочая сила, поэтому желающих трудиться на виноградниках было предостаточно. Собрав первых работников, графиня Леруа объявила, что они ближайшие пару лет будут работать сами на себя — их заработок напрямую зависит от вложенного в труд старания, поскольку всю прибыль она решила распределять между работниками, оставляя своей семье совсем небольшую часть. Бабушка поступила мудро: работники понимали, что отдают свои силы для себя, а графиня не наживается за их счет. Они вкалывали как каторжные.

Виктор, видя, что жена с головой погрузилась в виноделие, основал строительную фирму, посчитав это прибыльным делом: поскольку страну восстанавливали из руин, стройки шли повсюду. Но, будучи истинным аристократом, не разбирающимся в тонкостях бизнеса, вскоре он понял, что без помощи Изабель не обойтись. Так графиня стала его компаньоном, а через год и вовсе возглавила семейную строительную фирму. Однако управление небольшой компанией не было пределом ее мечтаний, поэтому Изабель Леруа договорилась о продаже строительного предприятия. При этом она сочла нужным обрадовать супруга, только когда сделка была завершена. Виктору она заявила, что видит их процветание только в виноделии, а все вырученные от продажи фирмы деньги вложила в восстановление заводов семьи Леруа по производству вин.

Продав строительную фирму, Изабель уехала в США, оставив дочь на полное попечение мужа. В США она провела несколько лет, изучая бизнес — приемы слияний и поглощений компаний корпорациями. Из Штатов графиня вернулась вооруженной арсеналом типично американских приемов по враждебному захвату компаний — во-первых, в США она увидела совсем другие масштабы ведения дел и совсем иные перспективы, чем у себя на родине, а во-вторых, поняла, что она, будучи француженкой, способна предложить миру. Разумеется, это было вино.