чинов, на глазах у всего столичного города он сел со мной на руках в императорский паланкин, рядом с которым выстроились шестнадцать носильщиков. Позади громоздилось множество сундуков, до краев наполненных сокровищами и редкими ценностями. Грандиозная процессия числом в тысячу человек торжественно направилась в сторону моей башни Красной птицы – башни Феникса…

С момента объявления высочайшей воли и до конца обряда церемониал предписывал соблюсти сорок девять сложных и величественных ритуалов. Государь, держа мое тело на руках, неукоснительно исполнил каждый из них с самым ответственным видом.

Когда свадебный обряд завершился, император не сел в паланкин. На глазах изумленной толпы государь оседлал коня, усадил мое тело перед собой и умчался прочь. Кто-то из чиновников попытался придержать коня и окликнуть императора. Нашлись те, кто пожелал догнать его, но тот хладнокровно достал лук и выпустил одну за другой несколько стрел, выбив преследователей из седла, так что никто не посмел продолжить погоню.

Солнце клонилось к закату, прохладный ветер развевал красные свадебные одежды и трепал полы его алого плаща. Мы с императором, оба в огненно-красных платьях, без остановки мчались вперед, словно желая пересечь горизонт. С последним проблеском зари мы оказались перед императорской усыпальницей.

Он внес мое тело в гробницу и зашагал, взмахом руки то и дело опуская за своей спиной тяжелые засовы, пока не проник в самое сердце усыпальницы. Главный зал, предназначенный для гроба с телом усопшего правителя, был украшен красным шелком. Пламя двойной свадебной свечи колыхалось, несмотря на полное безветрие. На столике, покрытом багряной скатертью, стояли закуски и подогретое вино. Обрядовый зал императорской усыпальницы выглядел бы точь-в-точь как комната новобрачных, если бы по центру не стоял громоздкий красный лакированный гроб.

Сюй Фэн приблизился к гробу, бережно уложил мое тело внутрь, взял со столика коромысло весов и снял с моей головы покров невесты. Преданно улыбнувшись мне, он сказал:

– Наконец-то ты стала моей страшной женушкой! Правда, для страшной женушки ты слишком прекрасна…

Он тоскливо присел подле гроба, поставил рядом кувшин с вином и две чаши из белого нефрита.

– Ты обманула меня. И всегда мне лгала, все время водила за нос… Как же тяжко… горько… больно…

Сюй Фэн не спеша налил в чаши вино.

– Но я все равно не могу тебя отпустить. Пусть ты не сдержала слово, мне нельзя не сдержать своего. Я покорился и сделал все, как ты хотела. Долгие годы ждал этой ночи при свечах в покоях новобрачных… – Он поднял чашу и выпил до дна. – И вот наконец дождался… Ты вина не пьешь. Муж выпьет за тебя, ты не против?

Преданно глядя на мои плотно закрытые глаза, он поднял чашу, запрокинул голову и залпом выпил вино. Глухой стон вырвался из его груди, в уголках рта показались струйки крови, однако Сюй Фэн по-прежнему сиял ослепительной улыбкой, подобной утреннему солнцу:

– Все равно ты помыкала мной много лет, так что сойдет и такой конец.

Он шагнул в гроб и лег рядом со мной плечом к плечу. Одной рукой Сюй Фэн сжал мою ладонь, а второй решительно обнял меня, уложив мою голову себе на плечо.

Крышка гроба захлопнулась с оглушительным грохотом, и Сюй Фэн благодушно усмехнулся:

– В конце концов это я последовал за тобой в могилу. Что ж, меня все устраивает…

Стоя на облаке, я зажала ладонью рот, не в силах произнести ни слова и обливаясь слезами… Меж облаков сверкали молнии и гремел гром. Вниз, прорезав небосклон, обрушился дождь, который застучал по необъятной земле раскатами барабанной дроби…

В следующий миг Сюй Фэн уже стоял на другом краю облака. Я бросилась к нему, крепко обняла, орошая слезами его грудь, и сердито спросила:

– Гордишься тем, что стал единственным императором в мире, который последовал в могилу за своей супругой?

Он не двигался и не произносил ни слова. Я ужаснулась при мысли, что земной яд мог навредить ему, отняла голову от груди Феникса и внимательно всмотрелась в его лицо. Без лишних слов он обхватил меня и прижал к сердцу.

– Тебе нельзя было смотреть!

Теплая влага капля за каплей падала мне на затылок. Она промочила мой воротник и, скопившись, хлынула звонким ручьем, проникая в самое сердце.

Когда он заговорил, его голос звучал немного хрипло:

– Как хорошо, что ты жива… Хорошо, что это всего лишь испытание мирской суетой…

Неожиданно Сюй Фэн разозлился:

– Как ты посмела опять напугать меня? Как посмела оставить одного? Теперь поняла, что, если ты уйдешь, я не проживу без тебя?

Я гладила его грудь, которая тяжело вздымалась в приступе сильного гнева. Мое сердце было полно такого смирения и кротости, каких я не знала прежде.

– Если так говорит мой муж, я не могу не подчиниться. Муж запевает – жена подпевает.

Сюй Фэн улыбнулся. Его прозрачные, как полные воды, миндалевидные глаза лучились нежностью. Небо во всех шести царствах вмиг прояснилось. Притворившись, что хочет щелкнуть меня меж бровей, он резко взметнул руку и плавно опустил, ласково коснувшись моего лба.

– Наконец-то ты запомнила, что я твой муж, а ты моя жена!

Дождь прекратился, над горизонтом медленно поднималось утреннее солнце в кайме цвета червонного золота. Пара однокрылых птиц цзянь пустилась по небу в пляс, две одноглазые рыбы де прильнули друг к другу в морской глубине, а где-то вдали, на краю небосклона, блуждали тени облаков.

Ни ты, ни я, избегнув суеты,

Не уклонимся ни от бед, ни от напастей.

Но будем вместе вечно – я и ты,

Ведь пару белокрылых лебедей

Не разлучит случайное ненастье.

= КОНЕЦ =

Глоссарий

Измерение времени в древнем китае

Один древнекитайский большой час равен двум современным часам. Сутки делились на 12 часов – «стражей», каждая из которых называлась в честь животного восточного гороскопа.

Также использовались следующие способы измерения времени:

1 ЧАШКА ЧАЯ – по «Правилам служителя Будды» чашка чая зимой длится 10 минут, летом – 14,4 минуты. Считалось, что этого времени достаточно, чтобы подать чашку, дождаться, пока она остынет, и медленно, распробовав вкус, выпить до дна. Со временем это стало устоявшимся выражением, обозначающим «около 15 минут».

1 КУРИТЕЛЬНАЯ ПАЛОЧКА – горение одной курительной палочки (благовония)