долгий путь. Это же касалось и еды: даже несмотря на увещевания Купер, она по-прежнему очень мало ела.

— Когда нас только привезли в Равенсбрюк, — обронила она, — по ночам у нас так громко бурчало в животах, что казалось даже смешным. Правда, ситуация была по-своему комична. Мы устраивали соревнования, чей живот издаст самую громкую руладу. Но через некоторое время наши желудки усохли и больше не издавали никаких звуков. — За столом воцарилось молчание. Катрин обвела всех виноватым взглядом. — Мне не стоило об этом говорить.

— Нет, стоило, — сказала Купер.

— Простите, — прошептала ей на ухо Катрин, когда за столом возобновился общий разговор. — Я не хотела испортить особенный для вас день.

— Вы его украсили. Но я вижу, что воспоминания все еще причиняют вам боль.

Катрин покачала головой.

— Когда я была в концлагере, мыслями я все время пребывала во Франции, — проговорила она. — А теперь, когда я дома, я не могу перестать думать о концлагере. Мой ум никогда не делает того, что ему велят.

— Мне это знакомо, — печально заметила Купер.

Катрин сжала ее руку:

— Со мной все хорошо. Наслаждайтесь своим праздником. Я так рада присутствовать у вас на свадьбе!

— Она заслуживает счастья, — сказала Купер Генри, лежа в его объятиях в их доме, увитом плющом.

— Да. И ты тоже.

— Я вряд ли могу быть счастливее, чем сейчас, — произнесла она, погладив его по щеке.

— Я тоже. Мне до сих пор не верится, что ты моя жена.

— Нов одном ты все же оказался прав.

— В чем?

— Церемония в мэрии была ужасно обыденной. В соборе все выглядело бы намного красивее.

Он подавил стон и закатил глаза:

— Ты с ума меня сведешь!

— Вполне вероятно, — согласилась она.

— Если хочешь, никто не мешает нам обвенчаться в соборе.

— Нет уж, спасибо. Я достаточно выходила замуж. — Она поцеловала его в губы. — Думаю, сейчас самое время стать по-настоящему твоей.

15

— Ты будешь моей женой, — заявил Диор Купер.

— У меня уже есть муж, который прекрасно справляется со своими обязанностями, — напомнила она. — Если бы ты был внимателен, то заметил бы, что недавно мы отпраздновали первую годовщину свадьбы.

— Он не станет возражать. Я просто одолжу тебя на один день.

— Для чего?

— Мы идем покупать тебе платье.

— О, заодно развлечемся! А куда? Шанель? Скиапарелли?

— Нет, в гораздо более скромное место w Дом моды «Гастон». В конце концов, мы ведь солидные женатые люди, а не какие-нибудь юные проказники.

— П-фф! Говори за себя, — фыркнула Купер.

Диор, ничего не объясняя, назначил ей встречу на улице Сен-Флорентен. Он взял ее под руку, и, изображая респектабельную супружескую пару, они вместе вошли в Дом моды.

Магазин прямо-таки источал старомодный парижский шарм. Шум улицы мгновенно стих, стоило им переступить порог. Одежда выглядела довольно строгой. Почти каждая вещь была отделана норкой или соболем, что в разгар лета не слишком привлекало, но, как справедливо заметил Тиан, осень не за горами. Одетые в черное пожилые продавщицы скользили вокруг них, умудряясь сочетать в своих манерах ледяную вежливость с надменной неприступностью.

— Как тебе дизайн одежды? — поинтересовался Диор.

— Мрачновато, — вполголоса ответила Купер, — и ужасно консервативно. — Если бы она и вправду выбирала себе костюм, ей было бы трудно подыскать здесь что-то не слишком старомодное.

Но Тиана, как ни странно, заинтересовало буквально все. Он попросил показать новые модели, одежду из прошлых коллекций, аксессуары — словом, все, что было в магазине. Он рассеянно наблюдал за подгонкой вещей по фигуре, совал нос за прилавки и с пристрастием допрашивал продавщиц. Его неуемное любопытство распространялось на каждый аспект деятельности магазина.

— Если нужно, чтобы тебя забальзамировали — лучшего места просто не найти, — таков был его вердикт касательно примерочной, в которую он не преминул заглянуть, когда Купер меряла платье.

Как и обычно, если дело касалось его профессии, он неуловимо менялся: обычно застенчивый и робкий, Кристиан Диор становился ужасно категоричным. Его лицо теряло мягкое выражение, и на нем появлялась предельная сосредоточенность, а тон становился непререкаемым. К тому времени как они покинули магазин, так ничего и не купив, продавщицы уже сами готовы были выдворить их с применением физической силы.

Они провели в магазине Дома мод «Гастон» почти два часа, и за это время на город успели опуститься теплые душные сумерки. Мимо них прокатил один из редких еще оставшихся в городе экипажей, и запряженные в него лошади, цокая копытами по мостовой, заставили броситься врассыпную стайку молодых монахинь.

— Итак, что скажешь? — спросил Диор.

— Милый магазинчик, Тиан. Но зачем ты меня туда водил?

— Хотел услышать твое мнение.

— А почему тебе важно мое мнение?

— А потому, ma petite, — сказал он, беря ее под руку, — что Марсель Бюссак предложил мне стать его новым директором.

— И кто такой Марсель Бюссак?

— Хлопковый король. Когда закончилась Первая мировая война, он скупил все полотно, из которого делали аэропланы, нашил из него рубашек и нажил на этом целое состояние. Раньше говорили «богат, как Мидас», теперь — «богат, как Бюссак».

— И он владелец Дома «Гастон»?

— Да. Я рассчитываю на твое молчание, mа petite. Это конфиденциальная информация, не для широкой публики.

Купер восторженно обхватила руку Диора, на которую опиралась:

— Тиан! Наконец-то ты будешь работать на себя!

Он, смеясь, высвободился из ее объятий:

— Давай заберем по дороге твоего мужа, и я приготовлю вам ужин у себя дома. Мне прислали из Гранвиля чудесного огромного краба, а к нему — бутылочку «Мюскаде».

* * *

Они втроем собрались в квартире у Диора, которая находилась чуть ли не за углом, если идти от магазина «Гастона», — на что Генри не преминул указать как на еще одно преимущество:

— Вы сможете гулять до работы пешком каждое утро, помахивая тросточкой с золотым набалдашником и приподнимая цилиндр, когда будете раскланиваться при встрече с клиентами. Лучше и не придумаешь!

— В дни моей молодости Дом «Гастон» был так же знаменит, как Шанель, — сказал Диор, завязывая белоснежный фартук и приступая к готовке. — Но он уже много лет находится в упадке. А война нанесла ему coup de grace[69]. Ты сама видела: сейчас он уныл и старомоден. Бюссак хочет возродить его былую славу.

— Такая возможность выпадает раз в жизни!

— Не так она и привлекательна, эта возможность.

— Тиан, ты же не собираешься смотреть в зубы дареному коню?

— Вообще-то, очень важно осмотреть зубы любого коня, mes amis[70]. Бюссак разбогател не потому, что раздавал деньги направо и налево. — Диор осторожно опустил краба в кипящую воду. —