Его не волновала даже седина, появившаяся на голове как-то раньше обычного – в тридцать-то лет! «Ну если что, можно и покрасить волосы», – решил он. Самое главное, что он был жив и вроде бы остался в своем уме. А остальное вполне себе решаемо.

И вдруг Костя швырнул окурок вниз, стукнул рукой по перилам балкона и… тихо, с надрывом расплакался. Он был благодарен Boiy, что остался жив, и сожалел, что Алиса умерла. Умерла из-за него. Понимание этого ужасающего, сжирающего изнутри факта убивало. Пожалуй, впервые за всю свою жизнь Константин решил совершенно искренне помолиться. Вот так – на балконе, стоя в трусах и футболке, не зная ни молитв, ничего из того, что вроде бы положено знать.

Через какое-то время он услышал звонок в дверь. «Неужели это Даша? Надо открыть», – пронзила его мысль. Бегом через всю квартиру, перепрыгивая через кровать, маневрируя между предметами мебели, Костя в минуту оказался перед дверью.

Открыв, он действительно увидел перед собой ее – целую и невредимую, но такую подавленную.

– Привет! – бросился он ее обнять, даже не дав толком переступить порог.

– Привет, – сказала она устало. – Нет, нет. Пожалуйста, не трогай меня.

Пришлось прекратить объятия. Это было очень досадно. И как же раньше он мог не замечать всей Дашиной красоты?

«Поезд ушел, ту-ту!» — издевался внутренний голос.

– Ах да, извини. Проходи, пожалуйста. Ты как, надолго? – спросил он с надеждой.

– Я фен забыла, так что… ненадолго. Ты, – секундная пауза, после того как девушка увидела гримасу грусти на его лице, – записку видел? Короче, давай разведемся.

– Да, видел. – Костя отвернулся и прошел в комнату. Разговаривать расхотелось, но он понимал, что надо договорить. Подарки для жены, которые лежали в пакетике на кровати, казалось, смотрели на него уныло и презрительно.

Даша зашла в комнату. Он поспешно сказал:

– Вот, смотри, что у меня для тебя есть. Я не особо наделен фантазией и воображением, ну, ты знаешь, аутизм дает о себе знать. Ну, надеюсь, тебе понравится. – Он протянул Даше пакет, стараясь не смотреть в глаза. Все это было излишне манерным и каким-то ненатуральным.

«Такое чувство, как если бы кто-то умер, а в соседней комнате началось веселье по этому поводу. Просто не к месту», – думал он, смотря на жену, наблюдая за тем, как она рассматривает подарки, и в то же время избегая встретиться с ней глазами.

– Спасибо за подарки.

– Не нравится – можешь выкинуть, – бросил он ей и второпях исправился: – Вернее, пожалуйста. Насчет развода. Даш, я думаю, что развод – это будет лучшее, что я для тебя сделаю за всю нашу жизнь вместе. Нет, серьезно. Я сам до всего этого довел, был мелочным и эгоистичным. И ты бы знала, как много я об этом думал в последние дни. Прости, что не дал тебе меня проводить и встретить…

– Костя, а ты что седой? – встревожено спросила Даша. – У тебя виски седые. Что случилось?

– Да так, ничего не случилось, – отмахнулся он. – Не напоминай. Дай мне досказать. Короче, последние месяцы я тебе изменял и врал, что не изменял. Аты все понимала, просто доказать не могла. И от этого становилось все больнее. Я надеюсь, что в дальнейшем ты не будешь обижена на мужчин. Но, пожалуйста, пойми, что изменяют друг другу все. В той или иной форме, хотя бы раз. Далеко не всегда это плохо.

– Опять оправдываешься? – спросила она, вертя кружку в руках и опустив глаза.

– Вовсе нет. Моя идея была в том, что отношения на стороне нередко более искренни, чем в семье между супругами. И даже если я заблуждаюсь, посмотри – мы живем не просто с теми, кого любим, а с теми, кто принимает нас такими, какие мы есть. А правда, любовь и брак – вещи несовместимые. Особенно тогда, когда у тебя есть кто-то третий. Так что оправдываться мне нечего. На днях все уладим с документами. Забавно, я ведь даже не в курсах, что надо делать, чтобы развестись.

– Извини, я сейчас, – сказала Даша и отправилась в ванную, пряча лицо так, чтобы Костя не видел ее слез и поплывшей косметики.

Через какое-то время она вернулась в комнату и он протянул ей фен:

– Вот, это твое. Хочешь, пойдем попьем чаю?

– Нет, спасибо, – вздохнула она. – Я, пожалуй, пойду.

– Ну хорошо, конечно. Дай мне пару дней, а потом созвонимся и поставим все точки над «Ь>.

– Пожалуйста. Делай как тебе удобно.

После этого он постоял посмотрел, как она одевается, а потом молча закрыл за ней дверь.

Чтобы не раскисать, надо было что-то делать. И кажется, он знал что.

3

Как вы, наверное, догадались, в планах Кости было заглянуть на работу, отдать документы и отчитаться перед боссом, получить заслуженный нагоняй и сочувствие по поводу седин, а затем – поездка в Москву, на квартиру к Алисе…

На работе все прошло достаточно легко. Даже очень.

«Не ври, друг мой любезный, – вновь напомнил о себе его внутренний голос, самый преданный и беспристрастный собеседник. – Лучше расскажи, как Настя тебя поимела за то, что ты в свое время отымел ее. Ты думал, что она не опасна? Что она молодая дурочка? Или что она побежит плакаться к твоей жене? Только отомстила тебе девочка по-взрослому. Дура бы не догадалась потребовать у охраны запись с камер слежения. Ту самую, на которой видно, как вы любите друг друга в туалете. Ай-я-яй. И как ты думаешь, уволит тебя Иван Николаевич или пожалеет? Будешь ли ты под ним прогибаться? Подумай об этом, советую». – Костя врал сам себе, а голос говорил правду. Разговор с начальником был ужасным, просто пытка, а не разговор. Пока он был в командировке, Ивана Николаевича навестила Настя, с сюрпризом. Интересно получилось – вроде бы его с Настей уже ничего не связывает, он даже не знает, где она и как поживает (да и не особо хочется), а последствия их разрыва налицо.

В тот день, когда Настя зашла к Косте на разговор перед тем, как забрать трудовую книжку, она, как рассказал Иван Николаевич, не найдя его в своем кабинете, спустилась к охране и, уговорив ребят (женщины это умеют), получила видеозапись. Костино хамское поведение по отношению к Насте было бомбой с часовым механизмом. Бомба спустя положенный ей срок разорвалась.

Иван Николаевич получил компромат на Константина в тот самый день, когда он беззаботно гулял со Сьюзи по Лондону. Видеозапись с таким содержанием начальнику пришлась, мягко говоря, не по вкусу. Костя не знал, как у того с личной жизнью, но зато понимал, что былого авторитета не вернуть. Строгий выговор получен, и о следующей премии можно и не мечтать.

Так что внутренний голос злился на Костю неспроста. Но его проблемы на работе совсем не беспокоили. Гораздо важнее, думал Костя, узнать, что теперь произошло с Алисой.

Он боялся думать, что ее нет в живых.

* * *

Несколько раз он звонил ей в дверь. Сначала никто не открывал, потом тоненький голосок сказал, что мамы нет дома. И тогда, онемев от удивления и не зная, что думать, Костя топтался возле двери, посматривая между делом на лифт и вспоминая, как здесь же он чуть не плакал.