Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ясно, – слегка ошарашенно сказала Валентина. – А может кто-то подтвердить, что вы были в Шо… во Франкфурте?
– Да, разумеется. Но в чем дело, меня в чем-то подозревают?
– Нет-нет, мы просто пытаемся сопоставить информацию.
– В таком случае можете обратиться в Парижский университет. Кроме того, у меня есть фотографии, видео, и я даже дал интервью научному журналу Science. Могу прислать вам статью.
– Да, прошу вас. А что вы можете рассказать о посещении Пещеры монет вместе с Вандой Карсавиной два года назад?
– А почему вы этим интересуетесь? Какая-то чепуха, право слово.
– Ванду нашли убитой с монетой в руках, с монетой из этих самых пещер, сеньор Льянес. Вы по-прежнему считаете это чепухой?
Валентина пристально наблюдала за реакцией археолога. Тот выпучил глаза:
– Но ведь эти монеты хранились в музее Альтамиры!
– Вот именно, они хранились в Альтамире, где вчера вечером убили еще одного человека.
– Я ничего не знал.
– Стоит заглядывать в газеты, – сказала Валентина, не сводя с него глаз. – Расскажите, что случилось в Пещере монет, когда вы с друзьями там были?
Марк молчал, переваривая новость об убийстве в Альтамире.
– Что случилось? Да ничего там не случилось. Мы с Паоло и Артуро подыскивали в Кантабрии подходящее место для конгресса спелеологов, Ванда к нам присоединилась в этой поездке. Заодно мы осматривали местные достопримечательности. В том числе поехали и в Пещеру монет. Ванду очень заинтересовала история про найденные там средневековые монеты. Если я не путаю, она тогда очень возмутилась.
– Чем?
– Тем, что монеты отправили в запасники, а не выставили для посетителей музея. Она заставила нас поехать в Альтамиру, чтобы посмотреть на монеты. Она была очень упрямой, Ванда.
– И все? Больше ничего?
– По-моему, все. Ванда попыталась добиться, чтобы монеты выставили, но, как оказалось, в Кантабрии нет музея с коллекцией времен Средневековья. Полагаю, она потом про них и думать забыла… честно говоря, мы редко виделись, а я ее не спрашивал.
– И вы тоже поехали в Альтамиру?
– Конечно. Мы все туда поехали.
– Вы помните, с кем там общались?
– С каким-то достаточно молодым сотрудником музея, не помню имя, если честно.
Валентина достала фотографию:
– Взгляните, не он?
– Да, вроде бы он. Возможно. Не буду утверждать, но это лицо мне знакомо. Похоже, это он.
– Хорошо, спасибо. – Валентина убрала фотографию Альберто Пардо. – А почему Ванда приехала с вами в Кантабрию? Она же не имела отношения к конгрессу спелеологов.
– Ее пригласил Паоло.
– Паоло?
– Да.
– Почему? У них были отношения?
Марк помолчал. Он явно не хотел втягивать друга в проблемы.
– Ну, сами понимаете, они люди еще молодые, одинокие, бездетные, свободные… Думаю, у них что-то было. Но виделись они редко, Паоло все время где-то мотался.
– Вы слышали про “Эдванст Грант”? Знаете про такую программу поддержки исследователей?
– Еще бы! Как я могу не знать, пару раз сам на него подавался.
Валентина и Ривейро переглянулись.
– Да? И успешно?
– Нет. Видимо, мои проекты недостаточно инновационные, – рассмеялся Марк.
– А вы не знаете, Паоло или Артуро подавались на гранты по этой программе?
– Думаю, могли. А если и не они сами, то кто-то из их коллег наверняка. Это же известная программа. Но она вовсе не единственная, полно других грантов, а денег на исследования всегда не хватает.
– Понимаю… А в этом году вы тоже подавались?
– Нет, в последнее время я сосредоточился на преподавании.
Валентина помолчала и спросила:
– Марк, где вы были вчера в шесть часов вечера?
– Разумеется, на спелеоолимпиаде.
– Весь вечер?
– Почти. Более того, я там давал интервью для местной газеты. Кажется, “Эль Диарио Монтаньес” называется. А после еще долго ждал фотографа. Это все легко проверить.
– Спасибо, так и сделаем, – кивнула Валентина.
Похоже, у Льянеса на все три случая есть алиби.
Археолог улыбнулся:
– Лейтенант, вы же видите, я готов к сотрудничеству, прошел медицинское освидетельствование, ответил на ваши вопросы… Но мне все же кажется, вы меня подозреваете, я прав?
– Сеньор Льянес, дело не в том, что мы вас подозреваем, а в том, что мы должны проверить всю информацию.
– Вот об этом я и говорю. Вы ведете себе, как и положено сыщикам, и прекрасно, это ваша работа, но я ведь тоже сыщик, так что если вы расскажете мне побольше, я могу оказаться вам полезен. Думаю, мало кто знает о других участниках конгресса больше меня.
– Вы сыщик? – с недоумением переспросила Валентина.
– Ну, можно это и так назвать. Сыщик-историк. – Он самодовольно улыбнулся. – А чем, по-вашему, мы, археологи, занимаемся? Строим предположения, расследуем, постигаем смысл находок, пытаемся понять, что перед нами – свалка, жертвенник, священное захоронение? Если понять, на что наткнулся, можно узнать многое о находках. Археология сродни расследованию, понимаете? Копание в деталях, поиск свидетелей…
– Свидетелей? – перебил изумленный Ривейро. – Где же их найдешь на захоронениях давностью в семь тысяч лет?
– Ох, как же вы ошибаетесь, сеньор…
– Сержант.
– Простите, сержант, – поправился археолог. – Свидетелями являются артефакты. Изображения на камне, предметы быта. Но зачастую приходится делать выводы только по окаменелым останкам. Например, это захоронение в Шёнеке. Знаете, как мы выяснили, кто и зачем убил двадцать шесть человек?
Валентина, Ривейро и Хайме Лерман молчали, но лица их выражали интерес.
– КЛК!
– Кто?.. – Валентине разговор начал казаться слегка сюрреалистичным. Свидетель и одновременно один из подозреваемых управлял беседой.
– Культура ленточной керамики. Точнее, ее представитель. Это типичный для них способ убийства. Удар по голове, раздробленные ноги, стрелы… Если проследить паттерн, то можно найти убийцу, прямо как в детективных романах.
– А зачем они это сделали? Я хочу сказать, зачем убили тех людей? – Ривейро даже не стал скрывать любопытства.
– А вот тут в дело вступает геология!
– Чего?
– На этот вопрос ответить может геология. И поэтому без специалистов вроде Паоло нам не обойтись. Исходя из геологических данных, мы можем установить, что такие массовые захоронения датируются периодами сильных климатических изменений. В такие периоды выживаемость племени зависела от числа ртов, которые приходится кормить. Кстати, и у нас скоро грядет глобальное потепление, помните?
Валентина в изумлении смотрела на Марка Льянеса. Она никак не могла взять в толк, кто перед ней – шарлатан или чокнутый ученый. Ясно было одно: если алиби этого человека подтвердятся, его можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Но дискуссию о глобальном потеплении придется отложить.
Она поблагодарила его за участие и попросила оставить номер телефона.
Уже у двери Марк Льянес вдруг развернулся:
– Лейтенант, вероятно, я не кажусь эмоциональным человеком, но я любил Ванду. И если могу как-то поспособствовать следствию, только скажите.
– Спасибо, сеньор Льянес, мы
