куски окончательно. Мой мир терял краски, обращаясь беспросветной холодной тьмой. И эта тьма пробиралась в сознание и душу, в самое сердце, причиняя невыносимую боль.

Опустившись на пол и прислонившись к стене, я не пыталась унять снова полившиеся слезы. Было плевать. Мое одиночество накрывало с головой. И я словно замерзала в собственной квартире. Потому что больше ничего не чувствовала. И больше никому не могла верить.

Так работает мой проклятый дар. Я ведающая, и куда бы я ни бежала, везде будет одно и тоже. Меня будет использовать. А я буду испытывать вечное одиночество, опустошение и боль. По кругу. Без вариантов.

Хотелось закрыть глаза и никогда больше не открывать. И все же эта мысль пугала до дрожи. С одной стороны, насколько будет проще мир без меня? Ведь не будет ни боли, ни сводящего с ума одиночества, ничего. С другой, у меня все-таки есть совесть, и я не смогу причинить боль тем, кто любит меня просто так. Но просматривая список имен в телефоне, никого подобного не нашла. Для Джун я – громоотвод; для семьи разочарование; для Гейла так еще и повод для насмешек… Для Рича... тоже лишняя головная боль. Для Уолта просто подруга его зазнобы. И не потому что я никого из них не могла набрать посреди ночи, чтобы просто выговориться и рассказать о своей боли, а потому что сложно верить в лучшее, когда ты ведающая и видишь правду. Ты ее ненавидишь, скрываешь за красивым фасадом выдуманной сказки, но все же видишь, складываешь дважды два и знаешь правильный ответ. Ловишь каждую деталь взглядом и все понимаешь интуитивно.

В моем окружении не было никого предельно честно и открытого. Только лицемеры, преследующие свои цели. Даже Джун такая. Она хорошая подруга, но при этом опытный и очень изворотливый манипулятор. Но я хотя бы сразу узнала об этом, познакомившись с ней, а потом еще и ни раз убедилась в этом не только на чужом примере, но и на собственной шкуре.

- Эль, ты в порядке? – увидев меня с опухшим лицом на работе, Джун Нейвос искренне забеспокоилась.

Только мне было плевать.

- Ну я же пришла. – Холодно и равнодушно отозвалась я, снимая пальто и занимая свое место.

- Все настолько плохо? Что он сказал?

- Ту правду, которую посчитал нужной.

- Или ты так думаешь? – с надеждой спросила джинния, что даже я посчитала ее наивной.

- Я лингвист, работающий на психолога. - Не меняя ни тона, ни выражения лица, я освежила память той, кого называла подругой. - Я умею слушать и слышать.

- Габби, ты еще и ведающая, причем с не до конца развитым даром. Может все не так, и это просто твое личное восприятие ситуации.

- Джун, при всем моем уважении к тебе, как к психологу, заткнись, а? Не работай я с тобой, я бы, может быть, хотя и маловероятно, не уловила скрытого смысла и не заметила недомолвок. Но нет. Витторио Остер сказал даже больше, чем хотел. Пусть не прямо, но суть не меняется. Он целенаправленно использовал мои чувства, потому что «не мог иначе». И может быть, где-то глубоко в душе, ему интересна Габриэль Ритерфорд. Но в первую очередь ему нужна ведающая. И только. Для него я инструмент, который он использует в своих целях. И делает это осознанно. Разумом, не сердцем.

Именно такой и была суть сказанного тем, кто был мне так дорог и так ненавистен одновременно.

Но, тем не менее, Джун предприняла еще одну попытку меня переубедить, попросив пересказать все дословно. И хоть я и не видела в этом никакого смысла, но уже устала спорить и искать оправдания. Тем более оправдания для Витторио. Я занималась этим всю ночь, и как-то уже фантазии не хватало.

В кои-то веки Джун меня выслушала, не перебивая, а я действительно рассказала ей все. Все что произошло в машине и дома, что было на душе и в голове. Вообще все.

К счастью джиннии хватило ума больше не пытаться со мной спорить. Она только молча делала выводы. Что не говори, Джун прекрасный психолог и умеет общаться с психами.

Рабочий день прошел как в тумане. Бумаги, пациенты, чай, кофе, снова бумаги, снова пациенты. По кругу. Скучная рутина, из которой не выбраться. И все же, чтобы как-то избавить от эмоций и ненужных мыслей, я нашла немного времени для себя. Вернее, для своего небольшого увлечения писательством, хотя теперь это больше походило на личный дневник. Когда-то я уже вела такой. Просто сумбурные записи всего того, что творилось в голове. Но я утешала себя мыслью, что когда-нибудь у меня будет возможность собрать из всего этого достойный текст.

Мой телефон разрывался от звонков и сообщений, но я старательно их игнорировала. И была бы я одна, возможно в этом был хоть какой-то толк, но все же рядом была Джун.

- Габби, ответь ему. – Не выдержала она.

- Нет. – Со злостью отозвалась я, пряча мобильник подальше.

Больше всего на свете мне хотелось, чтобы Витторио Остер страдал. Чтобы испытывал ту же боль. Почувствовал каково это быть использованным, а потом выброшенным. Обманутым. Каково это, быть в тюрьме собственных мыслей и сходить с ума от безысходности, неведения и невозможности что-то изменить, как-то повлиять на исход событий. Когда чувства захлестывают и тянут в бездну. А зная его характер, пока это было лучшим наказанием.

- Эль, милая, мне очень жаль, что так вышло. Тебе больно, я все понимаю, но так нельзя.

Начальница по старой привычке попыталась меня утешить, обняв за плечи, но я уже подошла к той грани, когда не могла больше терпеть. Не хотела. И больше всего я не хотела слушать эту фальшь. Потому что Джун такое мое состояние было абсолютно невыгодным. Я бы даже сказала, это мешало ее бизнесу. И я сбросила ее руки со своих плеч, ясно давая понять, что не хочу ничего слышать. А если не нравится, пусть увольняет.

Все нелюди одинаковые. Абсолютно. Все существа, в клане они или нет, имеют поддержку семьи, которая придет на выручку, защитит,