Притянув Габби к себе, я стал неторопливо гладить ее по спине, даря спокойствие. Лишь бы не сорвалась и не убежала. Девушка заметно дрожала и все, что я мог сделать в данном случае, это обнять ее, после чего продолжить:

- Наши жизни разделены на две стороны. В одно время приходится жить обычной жизнью человека, а в другое – становиться тем, кем нам суждено было стать. Я не могу постоянно находиться среди людей, зная, что мой клан нуждается в помощи. Не могу бросить их, понимаешь? И тебе тоже придется так жить, совмещать в себе магическую сущность и человека и исполнять роль, предназначенную твоей сущности. Иначе никак, даже если твои действия будут эгоистичными, - я констатировал факт, а после тихо прошептал на ухо: - Таков мой мир, Габриэль Ритерфорд, и ты обязательно это поймешь, когда на место чувствам придет разум, - едва ощутимо поцеловал в висок и отстранился.

Результат от моих слова был, мягко говоря, не очень. Взгляд потух, плечи опустились, желание выяснять отношения пропало, как и слезы, которые она наверняка сдерживала.

- Отвези меня домой, - тихо прошептала Габби. Ее голос дрожал, и мне еще больше хотелось оставить ее у себя, но я понимал, что это неправильно.

Весь оставшийся путь мы ехали в тишине. Девушка обняла себя за плечи и иногда поднимала взгляд, наблюдая за мной. Я старался не обращать внимания, боролся с желанием обнять ее, поцеловать, успокоить. Странные желания. Раньше я такого испытывал. На душе было гадко, а от прежней злости не осталось и следа. Понимая, как девушке плохо, я решил остаться у нее. Даже если она будет против. Сейчас Габби нужна поддержка, пусть даже от меня – причины ее ужасного состояния.

Припарковавшись рядом с домом, я вышел из машины, напоследок сказав, чтобы сидела. Девчонка, конечно же, не послушалась.

Настигнув ее у подъезда, я тут же перекинул Габби через плечо, услышав в ответ удивленный вскрик.

- Этой ночью я остаюсь у тебя. Возражения не принимаются, - и не сдержавшись, легонько шлепнул по аппетитной пятой точке.

К счастью или же наоборот, но Габби практически не сопротивлялась и даже не кричала, требуя отпустить. Она вообще старалась делать вид, будто меня здесь нет, но получалось отвратно.

Осматриваться в квартире не стал, лишь нашел спальню, куда и понес ведающую, чтобы раздеть. Но она явно была против, пытаясь высвободиться из моих рук. Я не позволил, рыкнув, что ничего не буду делать. Белье снимать не решился. Навряд ли бы сдержался, потому что мне хватило одного взгляда на женское и давно изученное тело, чтобы понять, что даже сейчас оно прекрасно. И желанно. Я хотел эту девушку. Даже сейчас, хотел.

Уложив девчонку на кровать, я расположился рядом и прижал к себе. Какое-то время Габби лежала ко мне спиной, не предпринимая попыток высвободиться, и молча глотая слезы. Мне ничего не оставалось, кроме как гладить ее по волосам, плечам, спине. Лишь бы только успокоилась.

Не хотелось ни о чем думать, но у меня не получалось. В голове то и дело всплывали мысли, как теперь вернуть расположение ведающей? Как договориться с ней о помощи? Но ответов не было, как и спокойствия.

Не так я себе представлял этот разговор. И уж точно не сейчас. Но судьба решила иначе, и это вдвойне усложняло мне задачу, но не значит, что останавливало.

Когда истерика девчонки пошла по неизвестно какому кругу, я не выдержал и, приподнявшись на локте, заглянул в заплаканное лицо, стирая слезы.

- Прости. Мне правда жаль, что сделал тебе больно. Но со временем ты поймешь. Я не мог иначе, - тихо произнес, мысленно скривившись от того, как глупо прозвучали эти слова. – Можешь делать, что хочешь, но знай: я не отстану.

Я все же не сдержался и поцеловал сладкие губы. Сначала нежно и осторожно, а потом более напористо. Я опасался, что Габби разозлился и оттолкнет меня, но нет. Она ответила на поцелуй и сжала мои плечи, словно боялась потерять.

- Спи, - прошептал я, кое-как оторвавшись от нее.

Через несколько минут Габби и вправду уснула, а я поднялся с кровати и, последний раз взглянув на нее, нашел женский телефон, записал на всякий случай номер джиннии и покинул квартиру.

-29-

Габриэль

Когда Витторио признался, я думала, что хуже быть уже не может. Оказалось, может, и еще как.

Никогда бы не поверила, что за такой короткий срок можно так сильно влюбиться. В эту улыбку, в усмешки, в голос, в колдовские карие глаза. В то как было приято видеть его лицо, просыпаясь. Я влюбилась в него настолько, что вполне могла бы простить, что Витторио умолчал о своей сущности. Хотя за это мне вообще следовало ругать только себя, потому что я сама не видела того, что находилось под носом. Впрочем, это была не первая моя ошибка. И где-то внутри теплилась надежда, что хоть я сама во всем и виновата, но Витторио прав, и наши сущности не имели никакого значения. Особенно после того, как он остался со мной. Хотя мог и должен был уйти.

Я не могла ни сдержать свои слезы, ни думать нормально, ни даже говорить. Потому что у меня не было слов. По крайней мере таких, которые были бы правильными в такой ситуации. Я хваталась за последнюю соломинку призрачной веры в то, что все возможно. Даже мы. Особенно после поцелуя.

Одна часть меня отчаянно хотела быть с Витторио. С моим Витто.

Но он все-таки ушел.

Я слышала, как хлопнула входная дверь, и сразу же открыла глаза, встав с постели. Видела в окно, как он уезжал, забирая с собой последние надежды.

И это был конец.

Последней адекватной мыслью в голове была та, что уверяла: так лучше и правильнее всего. Хотя бы теперь мы обойдемся безо лжи. И все же… все кончено. Абсолютно все. Потому что и мое сердце, и мир разлетелись на