Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот человек укрывал военную преступницу. Он в ответе за гибель «Хобо» и «Хейст ван Амстердам», за гибель мужчин, женщин и детей, бывших на борту обоих судов. И он косвенно виновен в смерти Джорджа Уокера.
Я скрипнула зубами и хрипло выдавила:
– Ладно… Огонь!
Аватара «Злой Собаки» на экране потупила взгляд и коротко, почтительно поклонилась. Еще миг, и от ближайших мраморных кораблей протянулись тонкие, как карандашики, голубые лучи и сошлись в одной точке округлого бока «ятагана»; там, где они встретились, металл раскалился добела.
Я услышала одиночный выстрел заградительного орудия. Он отозвался в корпусе ударом огромного колокола.
Дело было сделано.
Снаряд прошел в отверстие.
Почти сразу после этого «Праведный гнев» просигналил, что сдается.
А я все не могла встать с места, сокрушенная мыслью, что только что убила человека.
На следующее утро я, все еще закованный в экзоскелет, стоял в челночном отсеке «Злой Собаки», провожая Лауру Петрушку, которая напротив меня неуверенно пошатывалась на костылях.
– Ну, стало быть, до свидания, – сказала она.
Петрушка перебиралась на судно внешников, вошедшее в систему вскоре после начала конфликта. Судно доставит ее домой, чтобы она доложила своим властям обо всем, что делала и видела, и те начнут готовить обвинительное заключение на Аннелиду Дил.
И заодно готовиться к появлению у своих планет белого флота.
Мраморная армада не удовлетворилась принуждением к миру в собственных владениях. Для предотвращения новых войн, объявили они, белые корабли будут размещены по всему пространству человечества – по нескольку в каждой системе, для своевременного разбирательства по всем спорам прежде, чем те перерастут во что-то более масштабное. Я не знал и не хотел знать, зачем им это надо. Я свою порцию силовых разборок получил и не испытал восторга, какого ждал от них в молодости. Вынужденный мир представлялся мне благом, пусть даже этот мир будет установлен и поддержан угрозой всесокрушающей чужой силы.
А вот спасение Клэй – это было достижение. Я месяцами раздавал оружие для продолжения маленькой дикарской войны – и вот наконец сделал что-то стоящее для другого человека. Я спас жизнь и гордился этим, как ничем другим, с тех пор как арестовал коррупционеров в своем прежнем полицейском участке. Мне хотелось повторить. Мне хотелось посвятить остаток своей жизни – если хирурги на Камроз вызволят меня из нынешней скорлупы – помощи тем, кто в ней по-настоящему нуждается.
Короче говоря, я стал новообращенным и новобранцем Дома Возврата.
Лаура вопросительно посмотрела на меня:
– Что смешного?
Я и не заметил, что улыбаюсь. Услышав ее вопрос, заморгал:
– Извини, просто подумал, как странно все сложилось.
Она, перехватив костыли под локти, взяла мою руку, провела большим пальцем по костяшкам:
– Ваши власти будут добиваться твоей смерти.
Я сделал вид, будто мне все равно:
– Зато мы теперь не на разных сторонах.
Она ответила укоризненным взглядом:
– Ты, главное, береги себя.
– Постараюсь.
– И может быть, еще увидимся.
Я накрыл ее руку своей:
– Хотелось бы.
Я помог ей подняться по эстакаде в пассажирское отделение челнока, усадил в потертое, промятое кресло. Забросил костыли в багажный ящик над головой и присел на корточки в проходе рядом с ней.
– Ты знаешь, как меня найти, – сказал я.
Она кивнула:
– Свяжусь с Домом.
– Наверняка они передадут мне сообщение, где бы я ни был.
Мы снова пожали руки.
– Серьезно, – успокоил я ее, – ты не волнуйся. Пока я под защитой Дома, никто меня не убьет. Тем более теперь, когда на их стороне миллион новых кораблей.
– Надеюсь, – храбро улыбнулась она.
Напоследок она стиснула мои пальцы, а потом отпустила и, сложив руки на коленях, сказала:
– Иди уже.
Я выпрямился и подмигнул ей на прощание. А потом развернулся и вышел.
В своем экзоскелете я протопал по эстакаде в знакомые шумы и запахи «Злой Собаки». Чувство, которое меня охватило, я мог бы описать разве что как противоположность тоски по дому. Это была не родина и не край, где я закончу жизнь, но я чувствовал, что мое место здесь. И с этого места, с палубы тяжелого крейсера, нашедшего новый смысл жизни, будущее выглядело в миллион раз светлее, чем я когда-либо смел надеяться.
Обследуя меня, корабли Мраморной армады заглянули мне в душу.
Они просканировали меня и увидели все сотворенные мной ужасы и все мои усилия загладить вину. Они знали, на что я готова, чтобы случившееся с Пелапатарном никогда не повторилось. Из предания, которое я рассказывала на ночь капитану, они узнали историю Дома Возврата и поняли, что София Никитас вдохновлялась их примером. В их глазах Дом был естественным наследником их мощи – организацией, которой они могли вручить свои ресурсы в уверенности, что она обратит их на благие цели.
Мраморная армада как единая сила могла бы сокрушить Общность. И даже вся Множественность не сумела бы выставить против нее объединенный флот сравнимой мощи. Направлять Армаду будет тяжелой ответственностью – и сейчас груз этой ответственности лег на мои больные, избитые плечи. Лишившиеся очажников белые корабли ждали указаний от меня. Они уловили мою преданность Дому и переняли от меня эту преданность. Они увидели мое отвращение к войне и причислили войну к списку своих забот. Они не допустят больше разрушительных действий, подобных тем, что я совершила на Пелапатарне, – и этот запрет относится не только к человечеству. Не знаю, сколько во Множественности обитаемых систем, но бьюсь об заклад: миллиона кораблей хватит, чтобы обеспечить свое присутствие если не во всех, то в большей их части. Ни расы, ни группировки не будут отныне прибегать к оружию как к первому средству. По всей галактике установится новый порядок – порядок, который полагается на мирную дипломатию, а не на «ятаганы» и военную силу.
Они будут спасать жизни. Будут приходить на помощь терпящим бедствие, независимо от расы, вида и национальности. И мир будет сохраняться под угрозой смерти.
Это было не идеальное решение, и мне не слишком нравилась мысль о полицейском государстве, но выбор у меня был невелик. Я согласилась на это, спасая свою шкуру. Но, если это избавит нас от новой войны Архипелаго, дело, может быть, того стоило.
Во всяком случае, пока мы не отыщем лучшего решения.
А сейчас нам предстояло приспосабливаться к новым правилам и пересматривать свои цели – как капитану Констанц придется переоценить свои поступки и примириться с тем, что она совершила.