Мирена удивленно обернулась, но он больше не стал ничего добавлять – просто одобрительно кивнул. Он действительно был благодарен за то, что Белка в кои-то веки позволила себе расслабиться. Не хотел, чтобы она и дальше напоминала сжатую, готовую распрямиться пружину, в которую снова превратилась рядом с перворожденными. И лишь сегодня, первый раз после того, как они покинули пределы, снова стала напоминать себя прежнюю.

Скудный ужин прошел в блаженном молчании, потому что Гончая, в какой-то момент пропав из виду, до позднего вечера так и не соизволила появиться. Чему, если честно, Таррэн был даже рад – он пока не был готов спокойно закрыть глаза и, чувствуя ее каждой клеточкой тела, благополучно уснуть. А сейчас у него появился шанс окончательно привести себя в порядок и даже сделать это так, чтобы никто ничего не понял.

Неожиданно в спину что-то легонько ткнулось.

Эльф осторожно скосил глаза и в немом изумлении уставился на еловую шишку, выкатившуюся из травы прямо ему под ноги. После чего обернулся и наткнулся на бездонную синь загадочно мерцающих глаз.

– Соскучился? – мило улыбнулась ему Белка, подпирая плечом ствол дерева и качая на ладони еще одну шишку. – Лови!

Таррэн легко уклонился, отчего боевой снаряд звонко щелкнул по висящему над костром котелку и едва не расплескал горячую воду. Угли под ним протестующе зашипели, и Шранк бросил на саботажницу укоризненный взгляд. Но ее это не смутило: Гончая прицелилась и снова кинула.

Эльф только вздохнул, но уворачиваться больше не стал, поэтому шишка попала точно в цель и чувствительно тюкнула его по темечку.

– Есть! – довольно кивнула Гончая, доставая из-за пазухи целую горсть еловых снарядов. – Линни, не хочешь поработать мишенью? А то мне практика нужна, но тут совсем негде тренироваться!

Младший хранитель согласно кивнул, отлично понимая, что, если откажется, тут же будет погребен под громадной кучей еловых или любых других шишек. Отчего-то ему показалось, что неугомонный пацан непременно их раздобудет. Поэтому он поступил ровно наоборот, за что и был вознагражден очередным кислым взглядом и весьма вялым обстрелом. Зато Аззару досталось по полной – две шишки больно клюнули его в плечо, третья чиркнула по виску, хотя он честно пытался уклониться, а последняя с отвратительным чмоканьем шлепнулась прямо в готовящуюся кашу. Атталис отделался расплесканным травяным напитком и небольшим пятном на щегольской белой рубахе. Корвин и Маликон успели вовремя пересесть за спины эльтаров и на этот раз избежали назойливого внимания. Мирену Белка, по традиции, не тронула, Шранка доставать ей было неинтересно. А вот на Таррэна вскоре обрушился целый водопад из колючих снарядов.

– Малыш… – сдался он на третьем десятке, когда одна из них чмокнула его прямо в лоб.

– М-да? – жизнерадостно отозвалась Белка, запуская в полет еще одну шишку. – Ты чем-то недоволен, мой милый ушастик?

– Да. Мне не нравится быть объектом охоты.

– Почему? Из тебя получается отличная добыча – сам беленький, волосики черненькие, ушки кроличьи… такой славный! Прямо грех проходить мимо!

Она ловко пульнула последнюю шишку и наклонилась за новой порцией, от избытка чувств зачерпнув целую пригоршню.

Таррэн мысленно застонал.

– Еще одна шишка, и ты пожалеешь, – без особой надежды предупредил он, за что получил в спину целую очередь и негодующе обернулся. Но снова наткнулся на два сверкающих голубых бриллианта, полных неумолимого притяжения, и, попав под их диковатое очарование, сдавленно ругнулся.

Торк! Да что ж такое-то?! Как нарочно, она стоит совсем близко! Даже отсюда чувствуется ее запах! А в глазах – такой огонь…

Темный эльф оторопело замер, чувствуя, как знакомо екнуло его сердце. А Белка снова потерла его перстень, спрятанный под перчаткой, и вопросительно изогнула бровь.

– Ну? И долго мне ждать, пока у тебя лопнет терпение?

Шранк восторженно хрюкнул и поспешно занялся кашей, но Таррэн не заметил – неотрывно смотрел на свою игривую пару, которая методично, но невероятно точно продолжала осыпать его колючими шишками. Он медленно поднялся, сверкая уже не зелеными, а абсолютно алыми глазами, но все еще держа себя в руках. Нет, не может быть, чтобы она почувствовала! Он же узы ослабил! Ни словом не обмолвился! Ничем не показал, что видел эти треклятые руны, и всю дорогу давил их дурацкую магию, ругаясь на чем свет стоит, но не собираясь им поддаваться!

Белка тонко улыбнулась и многозначительно подбросила на ладони очередную шишку.

– О-о-о, вижу, что ты вполне созрел для откровенного разговора. Поиграем, ушастик? Догонишь меня, так и быть – накажешь. Не догонишь – я тебя всю оставшуюся дорогу изводить буду. Идет?

Маликон расплылся в совершенно жуткой улыбке, подумав: «Играть в догонялки с темным эльфом? В лесу? Ночью? О, до чего же чудесная идея! Бедный, бедный мальчик… надеюсь, ты еще долго не сможешь потом сидеть. Благие пожелания молодому лорду в его славном начинании, потому что мелкий дрянной стервец давно и открыто напрашивается. Так пусть же восторжествует справедливость!»

Остальные злорадно переглянулись, и только Шранк завистливо вздохнул.

Таррэн жадно втянул ноздрями ночной воздух и, безошибочно уловив дразнящий аромат ее тела, без предупреждения сорвался с места. Но Белка лишь насмешливо хмыкнула и бесследно исчезла. Без звука, без шелеста потревоженных листьев и даже без тени. Ох, не зря ее признавали вожаком свирепые Гончие. Не зря обходили за версту не только Стражи, но и хищные звери. Не зря запомнили даже грозные хмеры, а черные питоны со всей доступной скоростью спешили покинуть тот участок Проклятого леса, куда вздумалось забрести этой маленькой женщине. Она, бесспорно, умела покорять: заключенная в ее теле сила была способна свести с ума любого мужчину. Но вместе с тем могла с легкостью уничтожить любое другое неразумное создание, рискнувшее перейти ей дорогу. Сам Лабиринт благоговейно замирал, когда Белка входила в его гулкие залы. Казалось, даже небо смущенно закрывалось тучами, едва на солнце блистала ее неповторимая красота. А двигаться так, как умела она, и вовсе не могло ни одно живое существо.

Он это знал. А потому бежал сквозь черный и подозрительно молчаливый лес почти наугад. Вслепую, ориентируясь лишь на едва уловимый аромат ее кожи и бешеный грохот второго сердца, которое тоже никогда не ошибалось. По крайней мере в том, что касалось двуликой, невероятно ловкой, коварной и порой неуловимой, но горячо любимой пары.

Лишь вылетев на берег незнакомого озера, казавшегося под беззвездным небом совсем черным, Таррэн смог перевести дух и жадно оглядеться. Но больше ничего сделать не успел: в шею предупреждающе кольнуло, а под левую лопатку, как когда-то давно, уперлось что-то холодное и очень острое.

– Замри, – шепнул на ухо знакомый голос, и он послушно обратился в камень. И неподвижно стоял, сгорая от внутреннего жара, даже тогда, когда ловкие пальчики избавляли его от ножей, бесцеремонно отстегивали ножны, сдергивали с широких плеч ненужную куртку, а затем распахнули рубаху и ловко пробежались по горящей коже. Он послушно терпел. Только грудная клетка бурно вздымалась, выдавая его с головой, да глаза светились в темноте, как два неистово бурлящих кратера.