с друзьями, сопровождались комментариями и пересказом личных впечатлений.

Мы убедились, что кроме вопросов социальной нищеты «пролетариев» и революционной борьбы подпольщиков-большевиков наука «История СССР» не занималась исследованиями. Все научные одно– и многотомные монографии были построены по единому принципу. Вначале, в первой главе – «партийная жизнь и роль большевиков», и в самом конце – культура, где понятно, что особое, центральное место, занимали писатели, поднимающие тему роли простого народа и его борьбы против эксплуататоров. Вопросы художественного плана раскрывались поскольку-постольку… А если бы не было Н. Островского и Б. Кустодиева, то ничего не знали бы о быте. Но это Поволжье, а в Москве В. Гиляровский образно показал картинки будничной жизни простых москвичей. В Киеве были попытки А. Куприна, «Киевские типы» вскользь, а вот зачитанный подростками том с «Ямой» показал, в отличие от других городов, буйство пороков, особенно проституции. Когда Светлана Ильинская сняла фильм «Яма» с А. Папановым, О. Меньшиковым, Т. Догилевой в главных ролях, я был в титрах как «главный консультант». Вначале это льстило, как-никак моя фамилия с такими знаменитостями, но поразмыслив…

У Александра Куприна есть рассказ, написанный более 100 лет назад, в 1908 году, но актуален до сих пор! Особенно подобное обхождение повсеместно встречаешь в Турции. Называется он «Гастрономический финал». Мне кажется, что он очень точно объясняет, что случилось с «русскими сердцами». А вы попробуйте поверить, что написан он был 110 лет назад, а не вчера! Итак: «Помню, лет пять тому назад мне пришлось с писателями Буниным и Федоровым приехать на один день на Иматру. Назад мы возвращались поздно ночью. Около одиннадцати часов поезд остановился на станции Антреа, и мы вышли закусить.

Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.

Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия.

Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой.

Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам.

Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому – словом, хорошо знакомое истинно русское лицо. Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.

–  Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов… Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово – чухонцы.

А другой подхватил, давясь от смеха:

–  А я… нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.

–  Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!»

Вернемся в старый Киев. Были в нем и проститутки, как и во всех крупных городах мира, но в городе преобладал средний класс. Были и заводчики, аристократы, монахи, множество нищих возле храмов и монастырей, а мелких предпринимателей, преподавателей, торговцев, приказчиков, врачей, адвокатов и прочих, прочих, прочих… было несказанно много. И депутаты были!

Журнал «Сатирикон» 1908 года: «Вы кто такой? – Депутат. – Стыдитесь! Здоровый человек! Лучше бы работать пошли».

Помимо культовых сооружений привлекали интерес театры, синема, клубы, выставки, и особенно цирк. Издавна в Киеве эти представления считались популярными. Они проходили в разных местах, но уже в 1903 году, на ул. Николаевской, коннозаводчик П. С. Крутиков построил здание постоянного цирка. Возведение шло с таким расчетом, чтобы постройку можно было использовать и как концертный зал. Кто бы мог подумать, что этот цирк сыграет особую роль в политической истории Украины…

Популярны были общественные гуляния. Владимирская горка, Купеческий сад, «Шато-де-флер» – очень востребованы. Прогуливаясь или сидя на скамейках, жители, далеко не все, слушали выступления артистов или местных духовых оркестров. Летом, несколькими семействами, собрав в корзины провизию и взяв дорожный самовар, переезжали на лодках на Труханов остров и, устроившись в ивовом кустарнике, отдыхали на лоне природы. Замечено, что наиболее ярко культура народа проявляется на массовых гуляниях и в общественном транспорте.

Соседство общественной жизни с наличием множества монастырей и церквей, приходы паломников и приезд путешествующих способствовали атмосфере доброжелательности и гостеприимства, что характерно для Киева той поры. Преобладание по численности прислуги над пролетариатом исключает Киев из городов империи с активными социальными протестами. Революция 1905 года здесь проявилась в «странном» выступлении саперного батальона под руководством поручика Б. Ждановского, поддержанного группой рабочих, да еще единичными выступлениями рабочих Шулявки. Жизнь в городе бурлит в другом русле: театральные и художественные сезоны, студенческое времяпровождение: от вечеринок до борделей… С другой стороны, патриархальное соблюдение постов и массовое отмечание церковных праздников. Продолжающееся грандиозное строительство жилищ и общественных зданий, самой крупной в России выставки в 1913 году. Таким предстает перед нами Киев, в котором много природной красоты. И благодаря открыткам мы его рассматриваем: строения, улицы, а еще забытые страницы мещанской жизни, чувствуем настроение времени и ближе узнаем горожан.

«Киевский квадрат» Казимира Малевича

30 лет назад, когда интеллигенция получила возможность называть улицы моего города, появились улицы не военных или героев-матросов-железняков, а творцов: поэтов, историков, архитекторов: Ахматовой, Булгакова, Высоцкого, Ушакова, Закревского, Николаева, Городецкого… Не хочу комментировать переименования улиц сегодня: я лично это воспринимаю как какое-то антиукраинское духовное вредительство!

Казимир Северинович Малевич (Kazimierz Malewicz) – художник-авангардист, педагог, теоретик искусства, философ. Основоположник супрематизма – одного из наиболее ранних проявлений абстрактного искусства новейшего времени. В соответствии с записью в приходской книге киевского костела Св. Александра, Казимир Малевич родился 11 февраля, а крещен 1 марта 1879 года. Его отец, Северин Антонович Малевич (1845–1902) (шляхтич Волынской губернии Житомирского уезда), служил управляющим на сахароваренном заводе Николая Терещенко. Мать, Людвига Александровна (1858–1942), в девичестве Галиновская, была домохозяйкой. По происхождению родители поляки. Венчались они в Киеве 26 февраля 1878 года. Казимир стал их первенцем. В семье было еще четыре сына (Антон, Болеслав, Бронислав, Мечислав) и четыре дочери (Мария, Ванда, Северина, Виктория). Всего у четы Малевичей родилось четырнадцать детей, но только девять из них дожили до зрелого возраста. В семье