трех комнат, в том числе одна большая без окон, для проявления пленок. В лаборатории проявлялись и монтировались отснятые киноленты, переводились титры с иностранного языка. Родился дядя Володя в 1894 г., а его мать Неонила Осиповна умерла от воспаления легких, когда ему было 8 лет. Она была высокого роста, даже выше супруга Пантелеймон Григорьевича. Была очень строгой, дети боялись ее как огня, слушались с одного взгляда. Была остроумна, мужественно шутила даже в последние минуты».

Впервые о дяде Володе я прочитал в «Истории Киева», вышедшей в 1960 году. Это упоминание о самой знаменательной съемке с воздуха, скорее всего, первой в мире. Осенью 1913 года самолет, или как тогда называли моноплан «Ньюпор», которым управлял знаменитый летчик Петр Нестеров, совершил перелет «Киев-Остер-Козелец». С высоты 1000 м Добжанский снимал город, Днепр, Десну, местечки и села по пути следования моноплана. Продолжительность этого уникального фильма 30 минут. Самое интересное, что пленка сохранилась в Фонде кинофотоматериалов в Москве, и ее иногда показывают на телеэкране. До меня дошли сведения, что свой опыт, как запечатлеть с воздуха вражеские передвижения и укрепления, Владимир Пантелеймонович продолжил в 1914 году с началом боевых действий в Галиции. Так что гражданское содружество с Петром Нестеровым переросло в боевое…

Дальнейшая судьба выдающегося кинооператора Владимира Пантелеймоновича Добжанского изложена в моей книге «Истории киевского гида».

Киевские воспоминания Николая Бердяева

Вдумчивый читатель может заметить, что истинный философ иначе, чем обыкновенный человек, анализирует годы своего детства и юности, старается как бы постичь общие законы человеческой памяти. Выдающийся философ Н. А. Бердяев никогда не забывал, что Киев – его родина. Здесь формировался его взгляд на мир, складывались его философские позиции: «Воспоминание о прошлом никогда не может быть пассивным, не получается быть точным воспроизведением… Память активна. В ней есть творческий, преображающий элемент, и с ним связана неверность, неточность воспоминания». Возьмем его философски точную автобиографию «Самопознание»: «По своему происхождению я принадлежу к миру аристократическому. Это, вероятно, наложило печать на мою душевную формацию. Со стороны отца я происходил из военной семьи. Все мои предки были генералы и георгиевские кавалеры, мой дед М. И. Бердяев был новороссийским генерал-губернатором. Отец был кавалергардским офицером, но рано вышел в отставку, поселился в своем имении в Обухове, на берегу Днепра, был одно время предводителем дворянства, потом в течение 25 лет был председателем правления Земельного банка Юго-Западного края».

Бабушка Николая Александровича «жила в собственном доме с садом в верхней старинной части Киева, которая называлась Печерск. Атмосфера там была особая, смесь монашества и воинства… На улицах постоянно встречались монахи. Там была Аскольдова могила, кладбище на горе над Днепром, где похоронена бабушка и другие мои предки. Вместе с тем Печерск был военной крепостью, с множеством военных. К Печерску примыкали Липки, тоже в верхней части Киева. Это дворянско-аристократическая и чиновническая часть города, состоявшая из особняков с садами. Там всегда жили мои родители, там был у них дом, проданный, когда я был еще мальчиком. Наш сад примыкал к огромному саду доктора Меринга, занимавшему сердцевину Киева». Бердяев с теплым чувством пишет о книжном магазине Оглоблина на Крещатике: «Почти каждый день я ходил туда осматривать новые книги. Любовь к книжным магазинам у меня сохранилась и доныне». Признается, что неизгладимый след в его памяти оставили все те же Липки, «мир несколько иной, чем Печерск, мир дворянский и чиновничий, более тронутый современной цивилизацией, мир, склонный к веселью, которого Печерск не допускал».

Особенно подробно рассказывает философ о своем пребывании в Белой Церкви, в имении двоюродной сестры матери, графини Марьи Евстафьевны Браницкой, урожденной княжны Сапеги, куда он ездил каждую осень ежегодно. Детально описывает Александрию – «настоящее феодальное герцогство, с двором, с неисчислимым количеством людей, питавшихся вокруг двора, с охотами, на которые съезжалась вся аристократия Юго-Западного края. За обедом давали до пятнадцати утонченных блюд». И тут же подчеркивает: «Но я никогда не любил этого мира и еще в детстве был в оппозиции. Я всегда чувствовал большое несоответствие между мной и стилем Браницких».

Принадлежа по рождению к киевскому высшему кругу, Бердяев уже к своим 14–15 годам познакомился с очень модной тогда марксистской литературой. Он, ощущая свое душевное одиночество, проводил время за чтением серьезных книг по философии, социологии, истории. Когда был владимирским кадетом (до 1892), а затем учился в университете Св. Владимира, начал пропагандировать модный тогда марксизм. За что его в 1897 году и исключили из студентов. Но марксизм Бердяева, «аристократа от социализма», имел несколько своеобразное направление. Бердяева всегда волновала проблема свободы как величайшей универсальной ценности. «Сначала мы становимся рабами своих желаний, а потом рабами тех, от которых зависит исполнение этих желаний. В мире все меньше того, что невозможно купить, и все больше того, что невозможно продать».

А напоследок обращусь ко всем интеллектуалам Украины, в первую очередь, со столь любимых Бердяевым Липок, с его утверждением: «Нет красоты в лицах, искаженных злобой политической. И красивы лица, горящие негодованием человеческим. Неправедно политику признавать центром жизни, ничем не одухотворять плоть человеческую, ей подчинять всё богатство бытия. Неправеден путь борьбы политических партий, оторванных от центра жизни, от смысла ее. Довести политику, как таковую, до крайнего минимума, до окончания, до растворения ее в культуре и в религии – вот что должно быть нашим регулятивом, вот хотение наше, вот истинное освобождение… Нужно государственности, насилию власти, отвлеченной политике противопоставить иное начало, внегосударственное, иную, ненасильственную общественность, не новое, политическое насилие, а свободу иных путей».

Н. А. Бердяев. Фотография нач. ХХ в.

Нельзя забывать, что лень нашего простого человека – это не грех, а совершенно необходимое средство нейтрализации кипучей активности руководящих им дураков.

Именем киевлянина названа целая сеть крупнейших авиастроительных заводов в США

Расскажу о человеке, прославившем наш город на весь мир. Игорь Сикорский родился в Киеве, тут начал конструировать свои самолеты, разрабатывать первый в мире вертолет. Его заслуги в развитии авиации бесспорны, и нет никаких сомнений, что именно этот человек раздвинул наши представления о технических способностях цивилизации.

Сикорский появился на свет 25 мая 1889 года на улице Ярославов Вал, в семье известного профессора, крупнейшего специалиста по детской психологии. Повзрослев, заинтересовался конструированием, и не только игрушек, но и всяких приспособлений. У отца, Ивана Алексеевича, была прекрасная библиотека, где Игорек смог в старинном фолианте о Леонардо да Винчи найти рисунок вертолета, разработанного великим художником и ученым в 1482 году. Находка не давала покоя, пока не получилось сконструировать модель, используя электродвигатели и батарейки, которые работали дольше, чем сейчас. Но вертолет не взлетел. Лишь при использовании тугой резинки его затея