же парирует коннетабль, имея в виду, что те, кто тебя любит, никогда правды в глаза не скажут.

Эх, безнадега какая выходит! Враг тебя не похвалит, друг не поругает, и правды о себе ты никогда так и не узнаешь…

В словесной перепалке упоминаются еще несколько пословиц, а затем входит гонец и сообщает, что англичане стоят всего в полутора тысячах шагов от палатки французского военного командования. После этого известия начинается третий блок прозаической беседы, посвященный уже непосредственно противнику. В этом вопросе все трое собеседников единодушны: бедняга Гарри Английский, жалкий глупец, зарвался со своими тупоголовыми молодцами; если бы у англичан была хоть капля здравого смысла, они бы удрали от французов; «дурацкие псы», которые лезут напролом и «кидаются прямо в пасть русскому медведю»; сейчас англичане ослабели от голода, и «мы завтра убедимся, что у них аппетит только к еде, а не к драке».

– Пора вооружаться и готовиться к битве, – говорит наконец коннетабль.

А герцог Орлеанский воодушевленно восклицает:

– Теперь лишь два часа, а к десяти

По сотне пленных сможем нагрести.

Уходят.

Ясное дело, публика в диком восторге! Ведь все знают, как шла и чем закончилась битва при Азенкуре, поэтому самоуверенная похвальба шекспировских французов – бальзам на душу английскому зрителю.

Акт четвертый

Пролог

Входит Хор и живописует нам картину в ночь перед сражением. Лагеря противников расположены настолько близко друг к другу, что в обоих станах слышно ржание вражеских лошадей и видны огни костров. Полторы тысячи шагов – это примерно километр. Ржание в ночной тиши, может, и слышно, а вот насчет видимости я что-то сомневаюсь. Если только там разница высот… «Растет зловещий шум приготовлений», в шатрах хлопочут оружейники, скрепляя доспехи на рыцарях. «Беспечные и наглые французы», уверенные в своем численном превосходстве, ничуть не переживают за исход битвы, играют в кости и клянут ночь, которая все никак не кончится: им не терпится ринуться в бой и быстро победить. «Бедняги англичане» спокойно сидят у костров, «взвешивая в мыслях опасность близкую»; понурые, худые, истощенные, в рваных мундирах, они похожи на «мрачных призраков».

Но вот царственного вида военачальник, командир этих жалких отрядов, в одиночестве обходит свои войска, «приветствует со скромною улыбкой, зовет их: братья, земляки, друзья». На его лице не видно страха, он выглядит бодро и уверенно, вселяя надежду своим веселым величавым видом и прогоняя все опасения.

Ночь перед сражением.

Художник Henry Courtney Selous, 1860-е.

Нарисовав такую иллюстрацию, Хор предупреждает: сценические возможности ограничены и нам придется показать вам всего лишь четверых или пятерых бойцов, которые «нелепо машут ржавыми мечами». Да, мы понимаем, что такой жалкой картинкой опорочим честь великой битвы при Азинкуре, но отнеситесь, пожалуйста, с пониманием и призовите на помощь воображение.

Уходит.

Сцена 1

Английский лагерь под Азинкуром

Входят король Генрих, Бедфорд и Глостер.

Поскольку герцог Бедфорд давно не появлялся, позволю себе напомнить: это тоже брат короля, Джон. То есть на сцене у нас сейчас Генрих с двумя младшими братьями, Джоном Бедфордом и Хамфри Глостером.

– Ты прав, Глостер, – говорит король, продолжая разговор, начатый еще за кулисами, – опасность велика, и нам потребуется вся наша отвага.

Потом произносит нечто странное:

– С добрым утром, брат Бедфорд.

Он что, только сейчас заметил второго брата? Шли все втроем, вошли на сцену вместе (как следует из авторской ремарки), и Генрих не видел Джона Бедфорда? Придется снова лезть в оригинал: а вдруг в московском издательстве опять что-то напутали? Может, у Шекспира на самом деле написано, что они «входят с разных сторон»? Проверила. С переводом все в порядке, в оригинале тоже просто «входят». Непонятно, как так получилось, что королю пришлось поздороваться с Джоном. Ну ладно.

– Все, что ни делается, все к лучшему, – продолжает разглагольствовать Генрих Пятый. – Надо только уметь извлекать мудрые уроки из всего, что происходит. Можно и с плевел собирать мед, и у дьявола поучиться добру, если правильно подойти к делу.

Входит Эрпингем.

– Добрый день, сэр Томас Эрпингем, – любезно здоровается король. – В ваши годы и при ваших сединах надо бы спать на подушке, а не на земле.

Сэр Томас и впрямь в летах, он родился в 1357 году, то есть ему уже 58 лет. У этого человека славная биография, он служил еще Джону Гонту, отцу короля Генриха Четвертого, а потом и самому Генриху Четвертому, когда тот был всего лишь Болингброком. Затем последовал за