Энджи только что закончила беседу с девушкой, отчим которой присвоил себе недвижимость ее покойной матери. На очереди была еще одна клиентка – и тоже с проблемой похищенного дома. В тот момент, когда Энджи придвину­ла к себе папку, чтобы получше познакомиться с новым делом, дверь отворилась, и в кабинет вошел Майкл.

– Дела идут? – спросил он.

Энджи лишь неопределенно пожала плечами, и Майкл устроился на стуле напротив.

– Пережить провал в крупном деле непросто; глав­ное – не опускать рук. Ну а новая квартира как? Обжива­ешься?

Ха! Энджи подумала о коробках и пакетах Джады, за­громоздивших углы гостиной, и собственном полнейшем безразличии к обустройству нового жилья.

– Потихоньку. В стиле первых поселенцев.

Она не собиралась посвящать Майкла в подробности своего неожиданного соседства с клиенткой Центра. Не он ли советовал «держать дистанцию»? Майкл – хороший юрист, преданный своей профессии, однако сам он упор­но «держит дистанцию», а значит, не одобрит столь тесную дружбу коллеги с клиенткой, пусть даже и бывшей. Муж­чины… Они вообще совсем другие. Исключить эмоции из дела – для них это запросто. Работа есть работа – и только.

В следующую секунду Майкл разбил ее теорию в пух и прах:

– Я вот о чем подумал… Не поужинать ли нам завтра в каком-нибудь хорошем ресторане?

Энджи в изумлении уставилась на него. Да он ее на свидание приглашает?! Не может этого быть.

– Завтра я занята, – быстро сказала она. – Меня даже на работе не будет.

– А как насчет четверга или пятницы?

Оказывается, может быть, Майкл действительно при­глашает ее на свидание! Он, конечно, очень мил, у него такой теплый карий взгляд, ей приятно с ним общаться и работать, но… ЧТО он творит?!

– Я не встречаюсь с женатыми мужчинами, – холодно констатировала Энджи.

– Я не женат. В противном случае я бы сам тебя не пригласил.

Энджи шумно вздохнула. Ни к чему ей сейчас эти фо­кусы; и вообще она по горло сыта мужским враньем.

– Майкл, ты женат, и у тебя двое детей. Я знаю, ты не любитель распространяться о своей личной жизни, но голые факты известны всему Центру, – тускло и монотон­но произнесла она, как не блещущему умом ребенку, кото­рый испытывает терпение родителей.

– У меня действительно двое детей, Энджи; но я пол­года в официальном разводе и уже полтора живу отдель­но, – столь же бесстрастно сообщил Майкл. – Если об этом еще неизвестно «всему Центру», то потому лишь, что я предпочел умолчать.

Энджи уставилась на него во все глаза. Майкл Раис… Майкл ушел из семьи, здесь об этом никто не слышал?! Ни известный сплетник Билл, ни ее собственная, по-еврейски всезнающая мама? Да как такое возможно? Еще одно до­казательство непреодолимой пропасти между полами. Ни одна женщина не сумела бы так круто изменить жизнь втайне от коллег.

Майкл, глядя в изумленные глаза Энджи, вдруг улыб­нулся:

– Если уж не грешить против фактов, то из нас, на­сколько мне известно, брачными узами связана ты.

Угу. Связана. И беременна вдобавок. Энджи чуть не рас­смеялась; правда, в этом смехе горечи было гораздо боль­ше, чем веселья. Потрясающе! Впервые за четыре года – с тех пор, как она познакомилась с Рэйдом, – ей назначают свидание… в тот самый день, когда у нее уже назначено свидание с хирургом-гинекологом! Что-то в этом мире не так. Всевышний – определенно мужчина. У него не жен­ское чувство юмора.

Трудно поверить, но больше всего Энджи замучила жажда. Ей бы переживать духовный кризис, терзаться мо­ральными вопросами, сидя в приемном покое в ожидании своей очереди на чистку, а она могла думать только о воде. С вечера не проглотив ни крошки, ни капли – так было велено, – Энджи в сопровождении Джады и Мишель приехала сюда рано утром. Надежда быстро покончить с пыт­кой и покинуть это жуткое заведение не оправдалась. Доб­рый час она заполняла всевозможные бланки и уже больше часа торчала здесь, в приемном покое, полном девочек с опухшими от слез тоскливыми глазами.

– Ты как? – минимум в четвертый раз прошептала Мишель, сжимая пальцы Энджи. – В порядке?

– Не совсем. – Энджи попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.

В углу тихонько всхлипывала единственная женщина заметно старше даже Энджи; остальным пациенткам она, пожалуй, годилась в матери. Мишель уже успела побеседо­вать с ней и теперь тихонько рассказывала подругам:

– Она мечтала о малыше, но с плодом что-то не так. Говорит, ни за что не пришла бы сюда, если бы был хоть малейший шанс сохранить ребенка. У нее уже началось кровотечение. – Мишель вздохнула: – Первая беремен­ность за много лет.

– Какой кошмар! – возмутилась Джада. – Совсем, что ли, мозги у врачей поотшибало?

– Это ж надо додуматься – засунуть ее в одну компа­нию с малолетками. Ни стыда ни совести! Бедняжка так страдает, что потеряла ребенка, а им плевать.

Энджи опустила голову и приложила ладонь к животу. Пусть Рэйд оказался лгуном и предателем, но ведь ребенок и ее тоже. Дитя ее любви. Она не сделала ошибки, как все эти школьницы, и не желала бы для себя судьбы той жен­щины. Дружба с Мишель и Джадой, их разговоры о детях открыли ей глаза: она поняла, что хочет ребенка; мечтает о материнстве. Может быть, пройдут годы, прежде чем она встретит человека, которого сумеет полюбить; но даже если этого никогда не произойдет, она уже сможет любить своего малыша и заботиться о нем.

Снова вскинув голову, Энджи обвела взглядом прием­ный покой. Полтора десятка напуганных девочек и убитая горем женщина, которой не суждено стать матерью… Но она-то, Энджи, – не одна из этих девочек и не упустит по­даренного жизнью шанса! С Рэйдом покончено навсегда, но она его любила, так как же можно во второй раз убить любовь?

Энджи решительно поднялась.

– Поехали домой!

– Тебе плохо? – ахнула Мишель.

Джада молча встала и обняла Энджи.

– По-моему, ей как раз хорошо. – Она посмотрела по­друге в глаза: – Ты уверена?

Энджи кивнула и улыбнулась сквозь слезы. Мишель медленно выпрямилась.

– Ты хочешь ребенка?! – выдохнула она в восторге и затараторила шепотом: – Боже мой! О боже мой! Слушай-ка, с вещами проблем не будет: у меня все осталось от Дженны и Фрэнки. Ты только скажи – я всегда смогу по­сидеть с маленьким, если тебе надо будет по делам.

– Слушай-ка, – передразнила ее Джада, – а не обсу­дить ли нам эти вопросы в другом месте? Более подходя­щем? – Она вновь остановила взгляд на Энджи: – Ты уверена, что делаешь это не из-за чувства вины? Потому что стыдиться тут нечего. Стыдиться надо тому, кто бросает ребенка, которого привел в этот мир.

Энджи покачала головой. Ей было страшно предста­вить себе жизнь матери-одиночки, но еще страшнее пред­ставить жизнь без малыша. Пусть на память от Рэйда оста­нется не только разбитое сердце, но и этот дар любви. Она будет хорошей мамой, теперь Энджи это точно знала. Ну а деньги, няни и прочее… утрясется как-нибудь. Жизнь под­скажет, друзья помогут.