Китаец вылезает из машины. Не приветствует, а идет прямо к грядке и начинает вырывать сорняки.

– Old friend[172], – говорит Май Ва и проводит пальцем по губам, будто закрывает замок молнию.

– How much for the car?[173]

– Pay me later[174].

– No[175].

– Three thousand. OK?[176]

Он дает ей четыре тысячи из пакета с деньгами Петера Канта.

– Too much, mr Tim[177].

Небо над ними окрашено в пылающие нюансы красного цвета, спектр которого находится в постоянном движении, тона проникают друг в друга.

В боку пульсирует, когда он ее обнимает, и она отвечает ему тем же. Ее тело удивительно твердое в тех местах, где он думал, что мягкое, он шепчет «спасибо», и они отпускают друг друга. Он садится в машину, бросает пакет с деньгами на пассажирское сиденье и уезжает оттуда.

Он останавливается на бензозаправке в промышленном районе Son Moix, напротив зала для боулинга, недалеко от парковки, где он наблюдал, как Гордон Шелли занимался сексом в джипе «Рендж Ровер».

Из только что припарковавшейся «Тойоты» вылезают дети, мама кричит им, чтобы успокоились. Сквозь большие окна зала он видит, как поднимаются к потолку серебристые шары, наполненные гелием.

В туалете бензозаправки он умывает лицо, подмышки, чувствует, как запах собственного пота недельной давности смешивается с вонью засохшей мочи. Чистый хлопок футболки, которую ему дала Май Ва, начинает прилипать к коже.

Его лицо в зеркале. Похудевшее.

Кожа обвисла на челюстях, морщины на лбу стали глубже, почти незаметная царапина над бровью.

Звонит телефон.

Симона.

– Ты где?

– Моюсь.

Ей хватает такого ответа.

– А ты что делаешь?

– Только что вернулась домой из тюремной больницы.

Тим опять забыл спросить ее про Хассана, когда они перебрасывались эсэмэсками, когда она спрашивала его, как он себя чувствует, и он понимает, как плохо ей было все это время. Он хочет быть хорошим, заботливым, настоящим другом. Но сейчас это просто невозможно, и было невозможным все то время, что он и Симона знали друг друга, и когда-нибудь он ей об этом скажет и попросит прощения.

– Как он?

– Выздоравливает. Но вот тот, кого он атаковал, с тем совсем плохо. Констатировали гибель головного мозга. Что-то там произошло в результате ножевого ранения. Они отключают респираторы, так что Хассан пойдет под суд за убийство.

Колебание в ее голосе.

– Он просто fuck up[178], – говорит она.

– Нечего возразить. Но у него, наверное, были основания.

– Это были какие-то разборки с наркотиками. Марокканцы против южноамериканской группировки. Салватруча[179], я думаю.

Она тяжело дышит.

– Его, наверное, отправят на материк, когда ему станет лучше. Из соображений безопасности.

– А могут?

– Конечно, сам знаешь. А ты, как ты?

– Я вышел и опять зашевелился.

– Хорошо. Тогда вот что я нашла. Строительная фирма S. A. Lluc Construcciones, которая должна была строить Раковый центр Канта, принадлежит Лопесу Кондезану. Ты знаешь, кто это?

– А мне надо это знать?

Тим оторвал взгляд от своего лица в зеркале, опустился на унитаз и читает граффити на стене напротив.

Свободу Valtonyc![180]

Turistas = terroristas[181]

– Похоже, что он глава семейства Кондезан. Одна из старейших семей на острове. Традиции восходят к тринадцатому веку. Еще кафедральный собор строили. Представь только, какие у него связи.

Тим пытается заглушить боль в ране. Лоб покрывается холодным потом.

– Самое странное, что мне мало удалось найти сведений о его владениях, больше сплетен, во что он замешан. Может быть, у него есть акции в частной авиафирме. Много сельскохозяйственных угодий. Несколько объектов недвижимости. Лопнувший из-за кризиса проект многоквартирного дома. Ходят слухи, что у него есть дела с Серхио Хенером. Или что его фирма S. A. Lluc собиралась строить на Son Dameto, в новом районе, где он купил землю у города и разделил ее на продажу под жилье.

– Если этот Кондезан хотел заработать денег на строительстве центра, то никто бы его не остановил, – говорит Тим.

– Нет, на самом деле.

Боль улеглась. Он встает.

– Думаю, что мне скоро удастся добраться до разговоров и СМС Гордона Шелли, – говорит Симона. – Сложно с этим оператором, намного труднее взломать, чем Наташин, но я думаю, что получится.

Тим едет дальше в город. Ему хочется в свою квартиру, к Милене, туда, где он мог бы вечером уснуть и знать, что он проснется без того, что кто-то засунет ему в рот дуло пистолета. Но такого места здесь нет, не в этом городе, так что он продолжает путь, выезжает на автостраду, мимо аэропорта, в восточную часть острова, пока в поселке Campos ему удается уговорить британскую владелицу каменного пансионата сдать ему комнату, хотя у него нет никаких документов.

– Ты явно нуждаешься в душе, – говорит женщина, которой примерно пятьдесят пять лет, с короткими осветленными волосами, одетая в грязно-желтое платье с синими цветочками.

– В твоем распоряжении ванная.

– У тебя есть пластиковый пакет и немного скотча?

Она не спрашивает, зачем ему это. Исчезает в задней комнате и возвращается с тем, что он попросил.