Ну и, разумеется, после определенного возраста вы получаете бонусы уже за то, что не умерли.

Если вы обратили внимание, альбомы «Как глушат культуру» и «Назад в город» разделяют четыре года. Причина крылась, как всегда, в моей раздвоенности. Это были параллельные процессы: я рос как профессионал и артист, занимался самопознанием – и мне снова захотелось стать частью чего-то большего, ощутить сопричастность. В результате в середине 90-х я дважды отклонялся от траектории, один раз удачно, второй не очень.

На моем веб-сайте указано: январь 1994 – премьера «Шоу Джорджа Карлина» на телеканале «Фокс». 27 эпизодов.

Какой урок я извлек: нужно всегда заранее проверять психическое здоровье партнера по проекту. Мне нравились актеры, нравилась съемочная группа. Работалось здорово. Но я еле дождался момента, когда смогу свалить. Последний эфир вышел в декабре 1995 года.

До «Шоу Джорджа Карлина» я лет двадцать неизменно отвечал отказом на все предложения обсудить очередной ситком. Причина крылась в самих законах шоу-бизнеса: я стендап-комик, а не комедийный актер. Сами роли, может, и неплохие, но в целом это просто коммерческий отстой.

Я давно разобрался с тем, что значит для меня телевидение и чего все это стоит. Если в 60-е годы я чему-то и научился у Перри Комо и двух Бадди (Бадди Рича и Бадди Греко), мучаясь в костюме кролика в финальном номере, так это тому, что комедия ситуаций – это те же яйца, только в профиль. Это торгашество в его худшем виде, и мне ни под каким соусом не хотелось принимать в этом участие.

«Фокс» не отставали от меня года четыре, но я был непреклонен. Наконец они сделали такое интересное предложение, что пришлось их выслушать. Мне пообещали двадцать процентов прибыли и пост исполнительного продюсера. Что еще важнее, работать мне предстояло с Сэмом Саймоном[255], у которого был потрясающий портфолио: «Такси», «Веселая компания», «Симпсоны», «Шоу Трейси Ульман». Блестящий сценарист и комедийный автор.

Пересмотреть свою позицию заставил меня и тот факт, что шоу 1992 года на «Эйч-би-оу» стало переломным моментом. Я вышел на новый творческий уровень – покорил вершину – и как автор, и как исполнитель. Я мог позволить себе паузу, круг почета. Мне было хорошо за пятьдесят, я получил отличное предложение и мог поработать с прекрасным автором. И я подумал: может, это мой долг перед Брендой – и перед собой – проверить, насколько этот вариант мне по душе и смогу ли я работать в таком формате, не испытывая особого дискомфорта. Чтобы потом в семьдесят лет не ворчать: «Надо было соглашаться на то предложение „Фокса“, и чем я только думал… Господи, ну вы посмотрите на этих малолетних идиотов!»

Я рискнул. И правильно сделал. Никогда я не смеялся так много, так громко и так часто, как в компании с актерами Алексом Рокко[256], Крисом Ричем[257] и Тони Старком[258]. На площадке царил юмор – очень хороший юмор, хотя и странный. Атмосфера была расслабленная, демократичная. Команда подобралась великолепная. Никакой голливудской спеси даже близко. Я наслаждался игрой, разучиванием и выстраиванием роли, всем процессом.

А вот корпоративные заморочки радости не доставляли. Вы имеете дело с озабоченными эгоистами, чье основное занятие – подозревать. И искать подтверждения своим подозрениям. Проверив подозрения и убедившись, что они обоснованы, они начинают подозревать по второму кругу: друг друга, студию, канал. В результате все в контрах.

Но самая большая проблема состояла в том, что Сэм Саймон в общении был крайне тяжелым человеком. Очень смешным, энергичным и остроумным, но с жутким характером. От него всем доставалось.

На телевидении существует своеобразный кодекс продюсера-сценариста, не приветствующий чужаков, особенно пришлых звезд из других сфер шоу-бизнеса, даже если сам проект ради них и задумывался. Вас держат на расстоянии вытянутой руки, не посвящая в суть многих вопросов. И не важно было, что я такой же исполнительный продюсер, как и Джерри. Сэм был идеологом и локомотивом, главным человеком в проекте.

Раз в неделю по вечерам, после всех репетиций и до начала съемок, я отправлялся дорабатывать сценарий. Всю неделю мне приходилось проводить на съемочной площадке, и времени на остальные мероприятия в «штаб-квартире» проекта у меня не было. Но долгие полуночные посиделки над сценарием я не пропускал. Мне это очень нравилось, я наслаждался обществом сценаристов, оттачиванием и шлифованием материала.

Однако при этом уйма времени уходила на то, чтобы просто заказать гребаную еду. Десять разных меню: китайское, итальянское, мексиканское, деликатесы – все это разбросано по всей долине Сан-Фернандо. И начинается: «Так, кто сегодня выбирает меню? Джоуи! Давай, Джоуи! Нет, Джоуи выбирал на прошлой неделе, лучше я выберу! Тут не заказывай, у них нет доставки!..» Потом привозят еду, которую нужно рассортировать, найти, где чья, а потом все усаживаются и едят.

Я человек старомодный. Люблю сразу приступать к делу. «Послушай, Джоуи, – говорю я, – тут на тридцатой странице, где мы остановились, я хотел бы вставить то-то и то-то». «Эмблэмблмггэммммм, – отвечает Джоуи. – Ты хочешь это дописать?»

Это был ритуал, а я не люблю ритуалы. Существовали неписаные правила, которых я тоже не люблю. Например, не принято критиковать или отвергать чужую идею, она просто повисает в воздухе. Никто не говорит, что это отстой. Вообще никто ничего не говорит – просто переходят к следующему пункту. И даже если вы настаиваете на изменении и добиваетесь своего, по правилам потом вы должны в чем-то уступить. Приходится идти навстречу другим, даже если вы против их поправок. В итоге половина ваших идей отметается.

Неписаный кодекс продюсера-сценариста включает и свой словарь. Никогда я не был так озадачен, как услышав: «Пояснительную бригаду вызывать не будем» или «Побарабань, побарабань!». Загадки профессионального сленга.

Может, все это и незначительные штрихи, но они иллюстрируют тот групповой конформизм, который усложняет полное самовыражение. Не стану называть это свободой слова, дабы не политизировать, но на беспрепятственное самовыражение в телешоу можете не рассчитывать.

«Фокс» не держался за «Шоу Джорджа Карлина». Мне сказали, что оно не понравилось директору рекламного отдела. Продвижением нас в эфире никто особо не занимался, рекламщиков «Фокса» мы мало интересовали. Максимум чего от нас ждали – это не растерять аудиторию, которая была у сериала «Женаты… с детьми».