своему ужасу, Квини понимает, что это наставление для секретного заклинания, которое, вкупе с хекканским жезлом, Руби намеревалась использовать, чтобы навеки остаться в облике женщины.

Откуда же у этого гада информация? И тут Квини понимает, что, должно быть, он втайне добрался до их гримуара, выучил наставление наизусть, а потом записал его.

Квини оглядывается на сестер, сгрудившихся возле дверей. Свет масляных светильников в их доме более щадящий, но здесь – электрическое освещение, и оно безжалостно подчеркивает их морщины, седину, печеночные пятна на коже и деформированные суставы на руках.

С физической точки зрения, возраст не был к ним добр, но цель долгожительства вовсе не в этом.

Годы нам даются, чтобы от начала и до самого конца пройти по минному полю под названием жизнь. И, опять же, дело не в трудностях, а в том, что рано или поздно приходит важное осознание. Становится все равно, что тело состарилось. Да, мы более не такие гибкие и юные, но зато далеко не такие глупые. Мы стали бесконечно мудрее, мы опалены войной, исполосованы шрамами. Мы – воины, которые выжили, и, как сказала бы сейчас Руби, нужно всегда выглядеть соответственно.

Квини поднимает бровь в немом вопросе, и сестры кивают – мол, они готовы. Урсула берет Руби за руку, чтобы та подошла ближе.

Квини поднимает вверх волшебную палочку Руби и входит в эту странную комнату, бормоча заклинание: «Вени».

Волшебная палочка Брэда вырывается из его рук и летит в сторону ведьм. Виджет на лету хватает ее клювом и передает Урсуле. От изумления у колдуна отвисает челюсть, и ведьмы понимают, что очень правильно рассчитали время атаки – именно тогда, когда он меньше всего их ждал.

– Боюсь, твое сворованное заклинание не сработает, и тому есть четыре причины, – говорит Квини, медленно приближаясь к Брэду и превозмогая усталость. – Причина первая – это не хекканский жезл. – Она кивает на стол. – Это подделка, изготовленная девчонкой, которая оказалась гораздо прозорливей тебя.

Брэд бледнеет и недоверчиво переводит взгляд с Квини на фальшивый артефакт.

– Причина вторая – сейчас не полнолуние, а данный вид волшебства можно сотворить, только когда энергия луны пребывает на пике. Третья причина – нельзя красть заклинания из чужих гримуаров. Заклинания действуют, если их отдают по доброй воле.

– Ну откуда я мог знать? – Лицо Брэда искажено гневом. – Вы же мне не объяснили.

С какой стати мы должны тебе что-то объяснять, – думает Квини, и тут до нее доходит. Они никогда и ничего ему не говорили и не объясняли, и все же он прознал про ограбление, запретное заклинание и про много еще чего. И вовсе не потому, что он такой сильный колдун, нет. Он – маленький, мерзкий воришка, который годами шпионил за нами и подслушивал.

Пока женщины окружают Брэда, а над ними парит Виджет, Айви говорит:

– Если б ты просто пришел ко мне за советом, я бы дала его тебе. Я бы с радостью взяла тебя под свое крыло, была бы твоим учителем.

– Я никогда не нуждался в твоей помощи, – язвительно замечает Брэд.

– А вот и нет. Доказательство тому – твоя неспособность воспользоваться запретным заклинанием.

Брэд вскакивает со стула и замахивается на Айви. Пока Квини пытается создать невидимый щит, Иезавель насылает на него свое заклинание, и рука Брэда замирает в воздухе.

– Ай-яй-яй, как нехорошо, – говорит Иезавель. – Надо уметь контролировать свой гнев. На твоем месте я бы переоборудовала это место в комнату гнева. – Она глядит на пол, где валяется пресс-папье и разломанная фоторамка. – Опять же, гнев надо уметь канализировать. Ведь предметом твоих эмоций было нечто совсем другое.

– Зачем тебе понадобилось тайное заклинание? – спрашивает Урсула.

– Не твое ведьмачье дело. – Брэд злобно сплевывает и тщетно дергает левой рукой за правую, пытаясь опустить ее.

Пожав плечами, Урсула подходит к столу, на котором лежит листок бумаги.

– «Самый сильный в мире колдун», – читает она и присвистывает от удивления. – Ого, неслабые у тебя замашки.

– И к тому же еще дурацкие, – говорит Квини. – Потому что есть четвертая причина, почему это заклинание не сработает. Произносящий его должен полностью отказаться от своих магических способностей. Это и есть секретный ингредиент.

Брэд опять начинает материться, а когда иссякает, то поворачивается к Руби и изображает улыбку на лице:

– Руби, дорогая. Ты ведь мне поможешь? Ты ведь поможешь своему возлюбленному жениху Магнусу? – Время действия заклинания Иезавель закончилось, и он опускает руку.

Руби смотрит на него распахнутыми глазами и кивает с улыбкой:

– Конечно, любимый.

У Квини душа уходит в пятки. Все-таки не надо было брать с собой Руби.

– Ты же произнесешь заклинание и передашь свои колдовские чары мне?

Руби кивает, но вдруг меняется в лице и смущенно трясет головой:

– Но ты не мой Магнус.

И тут Брэд толкает Квини в грудь, быстро хватает ее за волосы и тянет к себе, зажав рукой горло.

Он разворачивает Квини лицом к ведьмам, превратив ее в живой щит.

Не обращая внимания на Руби, что стоит позади него, свободной рукой Брэд пытается разжать пальцы Квини, чтобы отнять у нее волшебную палочку, но та быстро роняет ее на пол и отталкивает мыском.

– Только попробуйте наслать меня хоть одно заклинание, и я сломаю ей шею, – кричит Брэд и тащит Квини за собой, отходя как можно дальше. – Чтобы убить человека, особенно такую старую развалюху, никакой магии не требуется. – Над головой его начинает кружить Виджет, и Брэд кричит: – И отзовите эту чертову птицу!

Квини извивается, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, но Брэд только усиливает хватку. Ведьмы растерянно замерли, не зная, как подобраться ближе, при этом не навредив Квини. В глазах Квини темнеет, ноги больше ее не держат, и она с ужасом понимает, что сейчас потеряет сознание.

И тут сзади раздается голос Руби:

– Мустела [100].

Кровь гудит в ушах Квини, и она не слышит заклинания. Зато чувствует, как рука Брэда больше не сдавливает ее горла, и вообще он куда-то исчез. Не чувствуя опоры, Квини валится на спину.

Все всполошились, бегут к Квини, а та чувствует, как по груди ее пробегают чьи-то лапки с острыми коготками.

И слышится голос Айви:

– Клуде [101].

На какое-то мгновение Квини теряет сознание, а когда приходит в себя, видит над собой Урсулу – та проверяет ее пульс.

– Со мной все в порядке, – сипит Квини и с трудом садится, в голове словно молот стучит, горло как расцарапанное.

Самое непонятное, что в комнате появилась клетка с хорьком, который бьется