Алексис положила ладонь на его гладкий подбородок.

— Как мне заставить тебя наконец заткнуться и поцеловать меня?

Он нахмурился.

— Лекса, я серьезно.

— Я тоже. Видимо, ты не прекратишь этого совершенно лишнего извинения, пока я не…

— Лишнего? Я чуть ли не выставил тебя из своего дома!

— Потому что я обвинила тебя в преступлении, которое ты не совершал!

— Но твои подозрения возникли не на пустом месте!

— Ты серьезно собираешься со мной сейчас спорить? Из меня только что высосали целый орган через дырочку меньше пупка.

Он резко побледнел и промолчал.

— Если уж тебе так хочется погрустить, вспомни, что мы не сможем заняться примирительным сексом еще целых полтора месяца. А сейчас лучше поцелуй меня, пока я опять не отключилась от обезболивающих.

Резкие черты его лица смягчились.

— Боже, как же я тебя люблю.

— Знаю. А я люблю тебя. Полюбила, едва встретила, и буду любить до конца жизни. Ты мой лучший друг, Ноа Логан, навсегда.

Наконец он перестал сопротивляться и накрыл ее сухие, потрескавшиеся губы своими влажными и мягкими — нежно, едва касаясь. Из глубины его груди вырвался стон, она положила ладони ему на шею, обнимая — ласково, осторожно — и… прощая.

Он отстранился — лишь слегка.

— Прости, Лекса, мне ужасно жаль.

— Ш-ш-ш, — она прижала его лицо к своей шее. Он согнулся, боясь потревожить ее болезненный живот. — Теперь все хорошо. Операция позади, ты рядом — остальное не важно.

Тут раздался стук в дверь. Ноа выпрямился, но остался сидеть рядом с ней.

— Войдите, — ответил он подозрительно хриплым голосом.

Послышался неуверенный скрип обуви по линолеуму. Мгновение спустя появилась Кэнди, подошла к кровати и замерла, с улыбкой смотря на них.

— Я же говорила, что он тебя любит.

— Как Эллиотт? — поинтересовалась Алексис.

— Все нормально. Тоже спрашивает о тебе.

— Передай ему, что я завтра его навещу.

Кэнди кивнула. Тут на ее личике появилось уже знакомое Алексис неуверенное, смущенное выражение.

— Что такое?

— Мама… э-э, она хочет зайти, ты не против?

— Ох, э-э… нет, не против. — Алексис взглянула на Ноа. — Можешь приподнять верх?

Ноа встал, нашел пульт от кровати и приподнял верхнюю часть, приводя Алексис в полусидячее положение. Мгновение спустя вошла Лорен, выглядела она ужасно: на осунувшемся лице без малейшего признака макияжа отражались недостаток сна и избыток тревоги, некогда идеальное каре было собрано в кривой хвостик. Она натянуто улыбнулась, но иначе, чем прежде, — устало, нежели фальшиво.

— Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. Только ужасная слабость.

Лорен подошла, мягко ступая по линолеуму, и тут Алексис заметила в ее руке небольшую коробочку.

— У меня для тебя подарок.

Она обменялась с Ноа удивленными взглядами, прежде чем вновь посмотреть на посетительницу.

— Что вы, не стоило…

Та молча протянула коробочку, которую Алексис взяла дрожащими руками. Ноа с любопытством заглянул ей через плечо, когда она сняла крышку. Дыхание перехватило, глаза удивленно распахнулись. На бархатной подушечке лежало кольцо — с изумрудом, окруженным крошечными сияющими бриллиантами.

— Лорен, это… — Алексис вскинула на нее взгляд. — У меня нет слов. Это слишком дорогой подарок, я не могу его принять.

— Оно принадлежало матери Эллиотта. Твоей бабушке, — она коротко взглянула на Кэнди. — Мы хотим подарить его тебе.

Алексис покачала головой.

— Я вам благодарна, но это семейная реликвия. Она должна перейти к Кэнди.

— Она должна перейти семье, — возразила Лорен. — А ты — наша семья.

В глазах защипали слезы, и Алексис машинально потянулась к руке Ноа. Он уверенно переплел их пальцы и сжал.

— Я… Спасибо вам.

Лорен обняла себя.

— Словами не передать, насколько мне жаль из-за того, как все вышло, и насколько я тебе благодарна — несмотря ни на что, ты согласилась на донорство ради него. Ради нас.

— Лорен…

— Не стану утверждать, будто теперь все наладится. Не могу ничего обещать. Я еще не пришла в себя после произошедшего… Полагаю, как и ты.

Вновь вспыхнуло сочувствие, и в этот раз Алексис не стала ему противиться. Оно ей свойственно и всегда будет.

— Должно быть, ужасно тяжело узнать о внебрачной дочери мужа таким вот образом.

Лорен благодарно улыбнулась.

— Не знаю, что ждет нас в будущем и хочешь ли ты дальнейшего общения с нами, но, надеюсь, ты дашь нам шанс.

Последнее предложение вышло тихим, обеспокоенным, будто она боялась реакции Алексис. Та взглянула на Ноа — его улыбка придала ей уверенности и сил. Что бы ни произошло, рядом будет он. Всегда. И они через все пройдут вместе.

— Ну, — выдохнула Лорен, — мне нужно… Пожалуй, пойду обратно к Эллиотту и оставлю вас наедине.

Она развернулась, вновь заскрипела обувь. Кэнди последовала за матерью.

— Лорен! — вдруг позвала Алексис, та остановилась и обернулась. — Я не против. Я готова дать нам всем шанс.

Лорен улыбнулась — искренне, благодарно.

— Спасибо.

Когда они удалились, Ноа вернулся на кровать.

— Мило с их стороны.

Алексис положила кольцо на тумбочку и устроилась поудобнее.

— Ага. Но, чтобы ты знал, моя семья — это ты. — Она подавила зевок, сражаясь с вновь накатившей сонливостью. — И мой ответ — я согласна.

Он провел большим пальцем по ее губе.

— Согласна на что?

— Выйти за тебя замуж.

Ноа рассмеялся.

— Разве я делал тебе предложение? Что-то не припоминаю.

— Ничего, сделаешь. И я отвечу «согласна».

Он наклонился к ее лицу и прошептал:

— Не следует принимать важные решения сразу после операции. Ты не читала рекомендаций?

— Ну, спроси потом еще. Даже когда выветрятся лекарства, ответ не изменится. — Она потянула его ближе и поцеловала. — Обещаю, я не заставлю тебя выбирать цветы.

— Почему нет? Я уже эксперт.

Рука Алексис опустилась с его груди на пояс джинсов. Он разочарованно застонал.

— Полтора месяца, в самом деле?

— Я преувеличила, чтобы ты меня поцеловал.

Ноа усмехнулся — низко, мягко, как умеет только он. Веки Алексис опустились. Она почувствовала, как он поправил одеяло, затем привел кровать в горизонтальное положение. Хотелось открыть глаза, но не вышло. Теплая, темная субстанция манила и звала. Он поцеловал ее в лоб.