Эрика только вздохнула, будто сказав «если бы всё было так легко», и ответила:

— От некоторых вещей не убежишь, как бы ни хотелось.

— Ты говоришь о колдовстве?

— Совсем нет.

— Тогда о чём? — Готфрид недоумевал. — Скажи, от чего это нельзя убежать?

— Ладно, — сказала она и опять замолчала.

Было неловко, и поэтому он снова произнёс:

— Всё будет хорошо, ведь ты со мной. Вот разберёмся с делами, а потом уедем куда-нибудь в деревню. Где красивые луга и леса. И возьмём с собой Мартина. У нас будет своё хозяйство и много детей. Хочешь?

— Хочу.

— Мы поженимся и у нас всё с тобой будет хорошо, надо только немного потерпеть.

— Мне так хорошо с тобой.

Она поцеловала его и они продолжили смотреть в огонь до утра.

И вот наступил день казни. Ранним утром Готфрид явился в ратушу, чтобы получить распоряжения их преосвященства. Солдаты у входа о чём-то оживлённо шептались, верно обсуждая будущую казнь. Сами они её не увидят — им весь день стоять на посту.

Позади грохнула дверь — это Дитрих опоздал и вошёл вслед за Готфридом.

— Где герр Фёрнер? — осведомился он разом у всей ратуши.

— Изволят распоряжения отдавать, — ворчливо отозвался стражник у одной из дверей. — Проходите, пока ещё не началось.

В зале за дверью собрались сержанты и старшины городской стражи.

— Герры, — сказал Фёрнер. — Вчера верные люди донесли, что колдовской ковен готовится сорвать казнь и освободить своих собратьев. Мы должны воспрепятствовать этому. Я распорядился выделить удвоенную охрану из числа городской стражи. Она будет сопровождать приговорённых до рыночной площади, а на самой площади будет стоять усиленное оцепление. Вам же надлежит вооружиться и не спускать глаз с еретиков. Если вдруг по пути до рыночной площади кто-нибудь попытается прорваться к осуждённым, его следует убить на месте. Стража уже предупреждена, в толпе будут находиться надёжные люди.

Солдаты начали переговариваться, но тут в дверь учтиво постучали.

— Можете войти, — сказал викарий в наступившей тишине.

Дверь приоткрылась, и в щель просунулось лицо стражника.

— Герр Фёрнер, — осторожно сказал он, — нижайше прощения просим! Велено доложить, что явился какой-то гонец… с мандатом!

Лицо викария вытянулось, и он поспешил к дверям. Стражник начал говорить ему что-то вполголоса. Все солдаты повернулись к ним, до Готфрида донеслись только обрывки фраз:

— …венского императорского суда… одиннадцатого мая сего года… в защиту… более не помню…

— Тщательнейшим образом проверьте у него все бумаги! — громко велел Фёрнер, и солдат кинулся исполнять.

— Лейтенант Кратц, — сказал викарий, — нужно немедленно казнить Доротею Флок. Приказ его преосвященства! С вами пойдёт сержант Айзанханг, — сказал Фёрнер, и Готфрид появился рядом с Кратцем.

Они торопливо вышли. У дверей стоял человек в дорожной одежде и сумкой через плечо, а неграмотный стражник делал вид, что читает его подорожную. Человек с видимым нетерпением пристукивал ногой по мостовой.

Кратц и Готфрид протиснулись мимо и помчались на карете в Труденхаус. К чему такая спешка? — думал Готфрид. — И почему Флок нужно казнить именно сейчас, одну, а не вместе со всеми сегодня вечером?

Так они подъехали к Труденхаусу и вошли внутрь. Из камер раздавались всхлипы и крики заключённых. От двери к двери, в сопровождении двоих солдат, ходил брадобрей, неся в одной руке огромные ножницы, а в другой — мешок с волосами. В дальнем конце коридора показался священник и тут же исчез в другой камере. Ведьм готовили к казни.

— У меня приказ о немедленной казни Доротеи Флок, — отчеканил Кратц тюремщику Денбару.

Старик снял со стены связку ключей и неторопливо пошёл по тёмному коридору. Подозвав скучающего у входа стражника, он отворил нужную дверь и впустил палачей внутрь.

Доротею ещё не успели обрить. Она сидела на прелой соломе, и из-под её свалявшихся волос не было видно лица.

— Вот она, — со вздохом сказал Денбар и вышел.

— Давайте меч, — коротко бросил Кратц солдату. Тот потащил оружие из ножен и неуклюже передал его лейтенанту.

— Может быть, она хочет исповедаться? — неуверенно спросил Готфрид.

— Не было приказа, — порычал лейтенант. — На том свете исповедается. Держите ведьму, Айзанханг.

Доротея подняла на своих палачей глаза, полные слёз. Что будет с её ребёнком? — невпопад подумал Готфрид, но всё же заломил ей руки.

Вместе со стражником они поставили её на колени и согнули так, что лицо Доротеи коснулось испачканного нечистотами пола. Мгновение было слышно, как она тихо всхлипывает, но потом Кратц с силой выдохнул, и меч глухо звякнул о камни пола.

Тело ведьмы начало дёргаться, словно дьявольские силы исходили из него.

— Неудобно тут, — посетовал Кратц и принялся перерезать кожу и мышцы, которые не удалось разрубить с первого раза.

Вдалеке грохнула входная дверь.

— Денбар, будьте любезны, откройте камеру Доротеи Флок, — произнёс голос Фёрнера.

Кратц и Готфрид насторожились.

— Так только что открывал, — ответил Денбар. — Пришли люди, эту самую Флок казнить.

— Надеюсь, ещё не поздно, — торопливо сказал Фёрнер, и в коридоре послышались торопливые шаги нескольких пар ног.

Стражник, слышавший это, выскочил из камеры. Готфрид и Кратц переглянулись. Лейтенант тяжело вздохнул и упёр лезвие меча в пол. Вид у него был такой, будто он готовится к драке. Он понимал, что герр Фёрнер может три шкуры спустить с них за эту казнь, пусть даже сам не успел её вовремя остановить.

Викарий появился в дверях и тут же отпрянул. За ним показалось лицо того самого человека, одетого по-дорожному, с сумкой через плечо.

— Как изволите видеть, — сказал Фёрнер с досадой, — мы не успели. Доротея Флок уже казнена. Герры Кратц и Айзанханг слишком хорошо выполняют свои обязанности…

У Готфрида пробежал холодок по спине.

— Не успели? — переспросил человек в дорожном. Он не был похож на благородного, но так дерзко с викарием не мог говорить никто. — Не успели? Вы это называете казнью?

Фёрнер был мрачен, но оставался спокоен.

— Да, — ответил он. — Что вас смущает?

— Да свиней режут с большим почтением, чем у вас людей казнят, — возмутился приезжий. — Где священник? Кто оглашал приговор? Почему, наконец, её казнили в камере, а не на площади? Я вынужден сообщить об этом кайзеру!

— Воля ваша, — Фёрнер развёл руками. — Но, видите ли, Доротея — опасная ведьма, а до нас дошли слухи, что ковен, о котором я вам говорил, собирается во время сегодняшней казни освободить её. Пришлось принять меры, и то, что мы прибыли чуть позже, всего лишь роковое стечение обстоятельств… Ну, право же, вы видели, с какой поспешностью я проверял ваши бумаги.