В то же время Ордаш уже в который раз взглянул на Загревско-го с глубочайшим уважением: настоящий офицер. Такой уже давно должен командовать, как минимум, батальоном. Правда, его еще следовало увидеть в бою, тем не менее мыслит он масштабно, как подобает высокому военному чину.

— Думаю, каждому понятно, что заставу теперь следует готовить к самому худшему — к обороне и к выживанию в сложнейших зимних условиях, с учетом того, что до октябрьских морозов корабль обеспечения может и не появиться. Что в лучшем случае он может появиться только в следующую летнюю навигацию. А значит, в эту навигацию мы не получим ни угля, ни горючего для ламп и электродвижков, ни, что самое страшное, — дров и угля. Какие будут соображения?

Несколько минут все молчали, лишь время от времени посма тривая друг на друга.

— Для начала, — взял слово Ящук как единственный настоящий старожил заставы, — нам следует точно знать, чем, какими запасами продовольствия, угля, дров и горючего мы обладаем на сегодняшний день. И, готовясь к самому худшему варианту — корабль до полярной ночи не пришел, — уже с завтрашнего дня приступить к жесткой экономии всего, чем обладаем, а также к охотничьему пополнению запасов мяса, которое вполне может храниться в подвале, как в надежном холодильнике. А также мха, веток и всего прочего, что произрастает в пределах десяти километров от заставы и способно гореть; всего, что солдаты способны доставить сюда на своих плечах, в вязанках.

— Дельное предложение, — кивнул Загревский. — Теперь слушаем вас, старшина заставы, — обратился он к Ордашу.

Вадим прокашлялся, нервно постучал костяшками сжатых кулаков по столу, за которым сидели командиры.

— Если корабль не приходит, угля нам хватит максимум до середины октября. Это при самом экономном его использовании. Дров хватит до начала сентября. Продовольствия — до начала ноября. Правда, сухарей, думаю, хватит и до начала декабря. Но после этого — все, на голодном пайке. Будем жить тем, что удастся добыть во время охоты. На многие месяцы из пограничников нам придется превратиться в артель охотников.

— Это в том случае, если здесь не появится десант немцев, — напомнил сержант Васецкий, — о которых все мы на время забыли.

— Да не забыли мы, не забыли! — нервно парировал Ласевич. — Ты же видишь: рассматриваем любые варианты.

— Мы и так уже предстаем здесь в роли черт знает кого, — проворчал военфельдшер Корзев, — и каменщиков, и дровосеков, и заготовителей пушнины. А, между прочим, надо готовить лазарет. Подземный. В западном подвале, имеющем запасной выход к складу с обмундированием. У нас в санчасти всего шесть коек, поэтому под наземный госпиталь нужно отдать одну из комнат в офицерском доме. Но это не исключает подготовку госпиталя в подвале. На случай бомбежки. В отличие от европейских, «материковых» то есть, застав, нам своих больных и раненых эвакуировать некуда. До ближайшего поселка Чегорда — более двухсот километров.

— Если только эти два десятка хижин можно назвать поселком, — уточнил Ящук. В свое время он умудрился побывать в Негорде, куда добирался на оленьей упряжке вместе со знакомым ненцем-оленеводом.

— Господи, точно: санчасть, госпиталь… — кивал начальник заставы, не скрывая, что в суете мирской о милосердии, как всегда в подобных ситуациях, было забыто.

— Раньше зимой неподалеку от заставы обычно месяца два кочевал какой-то ненецкий род, — молвил Ящук. — Мы всегда могли воспользоваться его оленьими упряжками. В обмен на спирт. Но в минувшую зиму он не появился, во всяком случае в пределах пятидесяти километров, иначе кто-то из оленеводов наведался бы сюда за спиртом и патронами в обмен на мясо и шкуры.

— Но-но, — предупредил его Загревский, напоминая, что подобный натуральный обмен не поощрялся, хотя все о нем прекрасно знали. Даже в Архангельске и Ленинграде. — Никаких обменов… Однако о госпитале мы подумаем.

— Еще бы подумать о медикаментах и перевязочных материалах, которых у нас тоже крайне мало.

— А вот это уже вопрос, — развел руками старший лейтенант, давая понять, что здесь он ничем помочь не способен. — Тут уже, военфельдшер, нужно молиться только на корабль и мудрость наших снабженцев.

И вновь все угрюмо промолчали.

— Мы с ефрейтором Оленевым осмотрели русла речек Тангар-ки и Саримы, — попытался как-то поднять общее настроение Ордаш. — На берегах их скопилось много плавника. Завтра же нужно создать две бригады и бросить их на заготовку этого топлива. Его нужно доставлять сюда, рубить и просушивать — часть во дворе, часть сразу же в складе. Еще какую-то часть дров можем получить, вырубая сухостой в тундровых рощах, которые, опять же, произрастают в основном по берегам речек. Для этого нужна бригада дровосеков.

— Верно, пополнять запасы следует уже сейчас, — поддержал его Ящук. — Если понадобится, дальние сторожевые вышки сносить будем.

— Ну, вышки — это уже в самом погибельном случае, — проворчал Загревский. — Это ведь не просто так, это символ границы. Наше государственное присутствие на этих северных берегах.

Никто и не возражал. Однако все понимали, что, когда сильно прижмет, в сорокаградусные морозы придется жечь и эти символы.

— При контрольном осмотре территории острова, — продолжил Ордаш, — мы с вами, товарищ старший лейтенант, обнаружили остов какого-то деревянного судна и руины избушки. К тому же часть топлива можем получить из тех запасов дров, угля и горючего, которые имеются на фактории. Знаю, что существует приказ, запрещающий использовать эти запасы, но ситуация у нас исключительная, поэтому, ради спасения жизни солдат, приказ придется нарушить. И наконец, ефрейтор Оленев должен возглавить небольшую бригаду охотников, отобрав для этого трех-четырех бойцов, имеющих подобный опыт.

— Итак, — поднялся начальник заставы, завершая свой «военный совет в Филях», — общая ситуация безрадостная. Хотя и не безнадежная. Прежде всего следует позаботиться об элементарном выживании заставы — о том, чем кормить и обогревать людей. Если эту задачу мы не решим, никакой подземный лазарет нас не спасет: отощавшие от недоедания, мы попросту вымерзнем, как мамонты.

К стоянке «Призрака» Кротов и Бивень пришли как раз вовремя. В ожидании их пилот решил прогуляться по живописному предгорному ущелью, но увлекся так, что не заметил, как выход из него преградила стая волков.

Подвела Красильникова беспечность. Уверовав в том, что вокруг ни души, он отправился в эту длительную прогулку, будучи вооруженным лишь пистолетом, хотя в кабине у него имелась винтовка. Да к тому же нарушив жесткий приказ коменданта базы: от самолета ни на шаг!

Несколькими выстрелами — двух хищников убив, а одного ранив, — лейтенанту удалось развеять волков и прорваться сквозь скальную горловину, однако стая взяла его в полукольцо и, хотя и не спеша, но упорно преследовала. Хищники словно бы ожидали, когда человек израсходует последний патрон, оставленный уже для себя.