с парой дружков ездим на реку Осуиго, дважды в год. Вот там рыбалка так рыбалка!

– Да, наслышан. Как откроется сезон, наверняка тоже туда скатаюсь.

Все обратную дорогу до Сентер-стрит они обменивались рыбацкими байками. Наперебой хвастали, как раз поймали вот такую рыбину, а она возьми да и сорвись с крючка. Все эти байки всегда одни и те же. Лок провел Кейна в здание суда через задний вход, после чего ушел. Тот остался в совещательной комнате совсем один. Потом вернулся первый из остальных присяжных. Этот судебный процесс вряд ли окажется чересчур уж сложным, решил Кейн. Он знал, что уже видит своих коллег насквозь. Мысли сами собой вышли за пределы судебного зала. На планирование его следующего хода ушли месяцы. Нынешний ход событий заставил его прикинуть, не стоит ли изменить эти планы.

Кейн положил на стол десятицентовую монетку.

Орел – план остается в силе.

Решка – нужно составить новый.

Подбросил монетку.

Жизнь и смерть закрутились в воздухе. Сама судьба, зависящая исключительно от случайности. Кейн будет осторожен, независимо от того, какой стороной упадет монета. Неопределенность всегда возбуждала его. Он чувствовал, как она затаилась где-то в глубине живота.

Попрыгав на столе, монетка замерла.

Решка.

Убрав десятицентовик, он вгрызся в сэндвич. Жуя, думал о человеке, что отныне будет жить своей жизнью, которую сохранила ему монетка. И никогда не узнает, какого кошмара счастливо избежал. Вообще-то Руди Карп так никогда и не поймет, какая серьезная опасность ему грозила.

Естественно, это означало, что высокую цену придется заплатить кому-то другому.

Подхватив свою сумку, Кейн вышел из комнаты, прошел по коридору, отыскал туалет и убедился, что тот пуст. Заперся в кабинке, вытащил из потайного отсека сумки одноразовый мобильник и набрал номер. Ответили практически моментально.

– Смена плана на Род-Айленд, – произнес Кейн.

– Эта ваша монетка когда-нибудь не доведет вас до добра. Дайте-ка угадаю: Карп может спать спокойно, – ответил ему знакомый голос.

– Монетка сделала мудрый выбор. Этот Флинн к утру будет во всех газетах и новостных лентах соцсетей. Он – как раз то, что надо. А теперь: можешь достать мне то, о чем я просил? – спросил Кейн.

– Я уже прикинул, что вы можете поступить и так. В прессе только и разговоров, что про этого Флинна. Думаю, вы будете довольны. Оставлю все, что вам нужно, в вашей машине в аэропорту Кеннеди, – ответил голос.

– Уже раздобыл?

– Подвернулась удачная возможность. Я ею воспользовался. Флинн по-любому задает слишком много вопросов. Андерсон сегодня пару раз едва не напортачил. Нам нужно прикрыть его.

– Естественно, а на что еще существуют партнеры? По-моему, Андерсону это понравится, – сказал Кейн. – Он просто ненавидит Флинна.

– Знаю. Мне уже почти что жаль Флинна. Он и понятия не имеет, что его ждет.

Глава 46

В тесной огороженной кабинке, предназначенной для конфиденциальных консультаций клиентов с адвокатами, стоял запах дешевого одеколона и застарелого пота. Дилейни, похоже, было все равно. Это оказалось большей проблемой для Харпер, которой пару минут пришлось привыкать к подобным ароматам. Она к таким вещам вообще чувствительная.

Обе принесли какие-то папки и разрозненные листки, которые выложили на стол. Харпер начала первой.

– Жертвы Ричарда Пены связаны с делом Долларового Билла, – объявила она.

Как раз ДНК Пены и нашли на долларовой банкноте, обнаруженной во рту у Карла Тозера. Вместе с отпечатком пальца и ДНК Бобби Соломона. И все же Пена умер за двенадцать лет до того, как эта купюра была даже просто напечатана. Был казнен согласно законам штата Северная Каролина за убийство четырех человек. Да и число жертв, приписываемых Пене, выделяло его из общего ряда. И при чем же здесь Долларовый Билл?

– На местах этих преступлений находили долларовые банкноты? – спросил я.

Никто из них сразу же не ответил. Дамы лишь переглянулись, словно спрашивая друг у друга, кому из них все мне рассказать. Наконец Дилейни открыла одну из папок и выложила на стол несколько фотографий.

Четыре штуки. Четырех женщин. Все – белые. Все молодые. Судя по фото, всех их нашли на газоне или просто на каком-то открытом травянистом участке. Все в одинаковых позах. Руки и ноги у них были раскинуты в стороны, словно в популярном в соцсетях прыжке «звезда».

У всех на горле – багрово-синюшные кровоподтеки. И больше никаких других признаков насилия, хотя судить по фото было трудно. Все девушки полностью одеты. Худи, кардиганы, футболки и джинсы.

– Все это студентки Северокаролинского государственного университета в Чапел-Хилл. Их тела были оставлены в студгородке, предположительно сброшены с фургона. Самой старшей было двадцать три, – сказала Дилейни.

Тут меня отвлек какой-то треск. Даже сам того не сознавая, я вцепился в хилую ножку стола и чуть не отломал ее.

Я мысленно встряхнулся, пытаясь отогнать бешенство и как следует рассмотреть разложенные передо мной снимки. Поначалу я этого не увидел. А потом заметил, что из-за отворота блузки одной из жертв что-то выглядывает. Долларовая банкнота, засунутая за лифчик.

И едва я только это увидел, как Дилейни бросила на стол еще одно фото. Это был коллаж из всех четырех жертв. Долларовые купюры были подсунуты под ткань лифчиков абсолютно у всех.

– Блин, – только и сказал я.

– Копы придержали это от журналистов. На одной из банкнот они нашли следы ДНК. Поначалу совпадений по базе не обнаружилось. А потом полиция и служба безопасности студгородка провели добровольный сбор образцов ДНК у тысячи четырехсот лиц мужского пола, живущих или работающих на его территории. И так и вычислили Ричарда Пену. Он был дворником, но недолгое время ухлестывал за одной из жертв. Последней, Дженифер Эспозито. И да, на всех долларах имеются отметины, – продолжала Дилейни.

Она выложила еще четыре фотографии. На каждой из купюр Большая печать США была помечена в знакомых местах – на наконечниках стрел, листочках оливковой ветви и звездочках над головой у орла.

– Копы сфотографировали эти банкноты и приобщили к уликам. Пометки они не заметили, а если даже и заметили, то на суде речь об этом не заходила. Совпадения ДНК и одинакового почерка во всех четырех преступлениях оказалось более чем достаточно.

– И Пена добровольно сдал образец ДНК? – спросил я.

– У него не было особого выбора, – ответила Харпер. – Руководство университета приказало всему персоналу сдать образцы в обязательном порядке. Может, он думал, что не оставил никаких следов. В конце концов, убийца был достаточно осторожен. Этого совпадения ДНК хватило, чтобы осудить его за рекордно короткое время. До этих убийств Чапел-Хилл терроризировал какой-то серийный насильник.