Я попытался придумать правдоподобную отговорку, чтобы скрыть неприятную для моего собеседника правду. Не мог же я сообщить ему, что провел более двух недель под крышей его бывшего узника. Испанец счел бы это вероломством. Один Бог ведает, как бы он отреагировал на подобное откровение.

— Вы помните о моей любви к латинским головоломкам? — Джакаранда кивнул. — Я прибыл в Милан по поручению настоятеля моего ордена, чтобы разгадать одну из них. Чтобы выполнить поставленную задачу, мне пришлось на некоторое время исчезнуть Теперь я раскрываю свое инкогнито, чтобы продолжить расследование. Поэтому я прошу вас проявить благоразумие.

— Ох уж эти монахи! Вечно какие-то тайны! — заулыбался он. — Так, значит, вы инсценировали свое исчезновение, чтобы расследовать преступления в соборе Святого Франциска?

— А что вам дает основания так думать? — изумился я.

— Ваш вид, конечно. Я вам уже когда-то говорил, что в этом городе от моего внимания ускользает очень немногое. Ваш костюм напоминает мне одежду несчастных, обнаруженных мертвыми перед «Мадонной» в соборе францисканцев.

— Но...

— Никаких «но»! — перебил он меня. — Я восхищен вашей методикой, падре. Мне бы никогда не пришло в голову выдать себя за жертву, чтобы добраться до убийцы.

Я промолчал.

Я был твердо уверен, что наша следующая встреча отнюдь не превратится в дружескую болтовню, поэтому меня удивило столь внезапное внимание к моей персоне. В конце концов, я вмешался в его дела, освободил его узника и не уделил должного внимания его стремлению обвинить Леонардо да Винчи в убийстве брата Александра. Однако было очевидно, что у дона Оливерио есть проблемы и поважнее. Антиквар выглядел озабоченным. Он поспешил оправдать бегство Форцетты, будучи уверенным в том, что это часть расследования смертей брата Александра и паломников во францисканском монастыре. Похоже, мое одеяниеparfait поразило его больше, чем все остальное.

— Вы давно вернулись в Милан? — Я попытался увести разговор от расспросов о моей персоне.

— Думаю, дней десять назад. И, честно говоря, все это время я вас искал. Мне сказали, что вы попали в засаду и погибли...

— Я рад, что это не так.

— Я тоже, падре.

— Так скажите же мне, зачем я вам понадобился.

— Мне необходима ваша помощь. Помните, что я вам сказал о маэстро Леонардо в тот день, когда мы познакомились?

— О Леонардо?

Я оглянулся, бросив взгляд туда, где я в последний раз видел тосканца. Мне не хотелось выслушивать ложное обвинение в убийстве, которое Джакаранда собрался провозгласить. Затем я кивнул.

— Хорошо. Как вы знаете, я был в Риме. Из источника, приближенного к Папе, мнe стало известно, какой секрет мастер да Винчи вознамерился скрыть в «Вечере».

— Секрет?

Моя недоверчивость заставила нахмуриться испанца.

— Тот самый, который свел в могилу вашего библиотекаря, падре Лейр. Секрет из «синей книги», которую донна Беатриче поручила мне разыскать для нее и которую я так и не смог ей вручить. Припоминаете?

— Да.

— Этот секрет, падре, находится в моем распоряжении. Это еще одна из проклятых загадок тосканца. Поскольку вы — мастер по разгадыванию головоломок, а ваше положение убедительно доказывает, что вы не являетесь чьим-либо сообщником, я подумал, что, быть может, вы мне поможете расшифровать ее.

Оливерио произнес это, с трудом сдерживая гнев. В его голосе звучало желание отомстить за своего друга Александра. И хотя он заблуждался от носительно объекта мести, мне стало любопытно, какое откровение он получил от своего осведомителя. Я и представить себе не мог, что Вифания тоже располагает этим секретом и тоже вот уже много дней делает все возможное и невозможное, чтобы разыскать меня и вручить его мне.

— Так вы покажете мне этот секрет?

— Только перед фреской, падре.

Какое странное ощущение.

Одетый в лохмотья, выданные мне Марио Форцеттой перед возвращением в Милан, я переступил порог церкви Санта Мария. Никто из братьев меня не узнал. Запах ладана заставил меня замереть в дверях. Я чувствовал себя так, как будто впервые оказался в церкви. Изобилие цветочных мотивов, красно-синих ромбов и геометрических узоров, украшающих потолок, вдруг показалось мне неуместным для Божьего храма излишеством. Никогда прежде я не обращал на все это внимания, но теперь почувствовал, что эта пышность мне претит.

Оливерио не заметил моих колебаний и потащил меня к апсиде, где мы повернули налево и очутились перед огромной очередью из верующих, которые читали молитвы и пели псалмы в ожидании момента, когда их допустят в трапезную.

Брат Адриано де Тревильо, с которым я виделся пару раз за время пребывания в монастыре, поприветствовал испанца и с удовлетворением принялся рассматривать монету, которую тот сунул ему в руку. Хотя он и вперил в меня взгляд, полный превосходства, он тоже не узнал меня. Это было даже к лучшему. В трапезной, которая мне запомнилась холодной и безжизненной, сегодня кипела жизнь. Здесь все так же отсутствовала мебель, но монахи привели огромную залу в порядок, тщательнейшим образом проветрили и вымыли ее. От запаха краски не осталось и следа, а недавно оконченная живописцем фреска сияла во всем великолепии.

— La Cena Secreta... — пробормотал я.

Оливерио меня не слушал. Он потащил меня в центр залы и, найдя свободное место, наполовину по-испански, наполовину по-ломбардийски произнec фразу, осмыслить которую в тот момент я был не в состоянии.

— Загадка этого места имеет отношение к древним египтянам. Апостолы расположены группами по три человека подобно триадам богов Нила. Видите? Но подлинный секрет заключается в том, что каждый персонаж этой картины представляет собой букву.

— Букву? — В моей памяти всплыли древние наставления Ars Memoriae. — Что это за буквы?

— Только одна из букв совершенно очевидна, падре. Обратите внимание на большую букву А, которую образует фигура нашего Господа. Это начало. Остальные буквы скрыты в качествах двенадцати апостолов, описанных братом Жаком де Воражином. Все буквы вместе образуют странный гимн на древнеегипетском языке. Я надеюсь, что вы поможете мне расшифровать этот гимн...

— Гимн?

Оливерио кивнул, довольный произведенным впечатлением.

— Именно. Соединяя буквы, которыми Леонардо наделил каждого из апостолов и которые мне показали в Риме, мы получаем фразу Mut-nem-a-los-noc.

Mut.

Nem.

А.

Los.

Noc.

Я повторил эти слоги поочередно, пытаясь их запомнить.

— Так вы полагаете, что это египетский текст?

— А что же еще? Mut — это богиня египетской цивилизации, супруга Амона Таинственного, великого бога фараонов. Конечно же, Леонардо слышал о ней от Марсилио Фичино. Или вы забыли, что маэстро держит его книги в своей мастерской?