Первым не выдержал отец.

— Что вы решили, Алеша? — спросил он.

— Вариант только один: уходим сегодня вечером, пойдем не через перевал, там нас могут встретить. — Он посмотрел на аккуратно уложенные Гангутом вьюки. — Придется их снова разобрать, возьмем оружие, самые необходимые вещи и минимум продуктов. На сборы — час, и быстро уходим, пока они не надумали вечером пост выставить.

Они подняли доски пола и сложили туда вещи, оставили лишь теплые куртки, плащ-палатки, из продуктов — копченое мясо, галеты и пачку рафинада. Проверили оружие. Максим Максимович, увидев, как Лена ловко обращается с автоматом, горько усмехнулся:

— Вот и пригодились бабушкины уроки. Не приведи господь, если придется по людям стрелять.

Алексей тяжело посмотрел на него:

— Лично я этих ублюдков за людей не считаю и миндальничать не собираюсь. Вспомните, что они сотворили с Абсолютом…

— Как я понимаю, мы с отцом досадная помеха и просто путаемся под ногами у доморощенного Джеймса Бонда? — рассердилась Лена.

— Не пыли. — Алексей с усилием нажал на ее плечо, заставил сесть. — Ничего я не имею в виду.

Просто мне очень не хочется, чтобы подонки типа Македонца и Шерхана слишком уж радовались жизни и получали от нее все тридцать три удовольствия!

— Алеша, по всей видимости, вы что-то задумали и не решаетесь нам сказать. Я прав? — осторожно спросил Максим Максимович.

Алексей зыркнул на журналиста глазами и отвел их в сторону.

— В проницательности вам не откажешь, Максим Максимович. Давайте присядем, минут десять у нас еще есть, — вздохнул Ковалев.

Мужчины присели на крыльце, закурили, Лена отошла к навьюченным лошадям, не спуская глаз с отца и Алексея.

— То, что я обнаружил в шахте, тянет на многие тысячи долларов, по моим подсчетам, поэтому они так боятся нашего появления. Здесь идеальное место для хранения товара, и они вряд ли согласятся пожертвовать им. Если мы сейчас уйдем, то сообщить о товаре и этой перевалочной базе сможем лишь дня через два-три, а он тем временем окажется в руках очередных «неуловимых мстителей» где-нибудь на Кавказе, а может, и поближе, на него сейчас великий спрос.

— Я, Алеша, тридцать лет без малого в журналистской узде. Чего только не повидал и какого только дерьма не нахлебался. Но одно скажу: в любимчиках у мафии не ходил, хотя и знаю о ней не понаслышке. Сейчас ругаю себя последними словами, почему Лену отпустил с вами, а не пошел сам. Старый дурак! Это были бы уникальные, воистину золотые кадры и прекрасная улика против этих подонков! — Максим Максимович возбужденно прошелся по крыльцу, глянул на собеседника. — У меня к вам предложение. Я понимаю, оно слишком рискованно, но мне необходимо завтра снять тайник и передачу оружия.

— Во-первых, тайник вы уже не снимете. Я им приготовил небольшой сюрприз: стоит им споткнуться, и все их арсеналы взлетят к чертовой бабушке. Во-вторых, их более двадцати человек, и неизвестно, сколько еще с вертолетом прибудет. Более двух десятков озверевших бандитов, они же перестреляют нас, как куропаток, глазом не моргнут.

— Алеша, я все продумал, только дослушайте меня. Я должен остаться, мне нужны эти съемки во что бы то ни стало. О нашем присутствии они не догадываются. Я скрытно сниму всю процедуру, а потом уйду в тайгу. О месте встречи сговоримся. Даже если произойдет взрыв, подумают, что это случайность.

— Максим Максимович, неужели вы думаете, что я оставлю вас одного? Ради эффектных кадров вы собираетесь рисковать жизнью? Я не сомневаюсь в ваших способностях уйти незаметно. Но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Никто из нас не в состоянии просчитать ситуацию. Честно говоря, я склонился бы к такому варианту, если бы нас было только двое. Но с нами женщина, ваша дочь, вы же себе никогда не простите, если с ней что-нибудь случится?

— Выходит, я бельмо на глазу и мешаю выполнить вам гражданский долг? — Лена уперла руки в бока, гневно оглядела отца и Ковалева. — Вы считаете, что я горю желанием сбежать от этого дерьма?

Завтра я иду с тобой, отец, и пусть меня кто-нибудь попытается остановить!

Алексей рассмеялся:

— Я преклоняюсь перед вашими талантами убеждать и заставлять подчиняться.

Лена возмущенно вздернула подбородок.

— А я — перед вашим талантом скрытничать. Я же по глазам вижу, весь этот военный совет в Филях сплошная провокация, чтобы вынудить отца принять ваше решение. Только я в кустах отсиживаться не собираюсь. Я иду с вами!

— Лена, — укоризненно прервал ее отец, — какую ересь ты несешь!

— Хорошо. — Алексей жестко посмотрел на нее. — Извините, Елена Максимовна, что не посчитался с вашим мнением, но если вы думаете, что за последние два дня пережили тяжелые испытания, то по сравнению с последующими сутками они покажутся вам романтической сказкой.

Без особых осложнений они миновали горловину долины, перевалили невысокую гору и устроились на ночлег на берегу небольшой, но бурной, порожистой реки. Метрах в ста от их стоянки она падала водопадом с невысокого скального обрыва. Разбившись на множество струй, вода переливалась на солнце всевозможными оттенками багрянца, миллиарды брызг вспыхивали крошечными метеорами, взлетая вверх, чтобы соединиться со струями и тут же вместе с ними стремительно упасть в белый от кипящей пены водоворот у подножия скалы.

В корнях огромного кедра нашли огромную то ли яму, то ли нору, и мужчины почти доверху наполнили ее мягким лапником. Развели небольшой костер, но ужинать еще было рано, и каждый занялся своими делами: Алексей стреножил лошадей, Максим Максимович возился с видеокамерой, а Лена спустилась к реке. Вода была обжигающе холодной, но комбинезон почти до колен покрывала корка желтой глины, оставшейся после их перехода без тропы по заболоченной высокогорной тайге. Она скинула ботинки, носки и, не снимая брюк, тщательно смыла грязь со штанин, потом почистила и промыла ботинки, выстирала носки и выставила их сушиться на теплых камнях под лучи заходящего солнца. Было почти жарко, но она не сняла теплый свитер, иначе от мух не было бы спасения Ниже по течению речка наметала огромный наносник. Стволы, громоздясь один на другом, так переплелись, что не угадаешь, какому какая вершина принадлежит. Возле, в небольшой заводи, то и дело всплескивала вода, и серебристое тельце, мелькнув в воздухе, звонко шлепалось обратно. Алексей подошел незаметно.

— Хариус кормится.

Он тоже был босиком, брюки закатал до колен.

Усевшись на гальку, достал нож, срезал с головы небольшую прядь волос, вытащил из кармана жилета два голубых перышка кедровки и ниткой прикрепил их к стальному крючку, который хранился в компании с тонкой прозрачной леской под клапаном кармана жилета. Спустившись к завалу, он забросил нехитрую снасть, и вскоре на берегу бились о камни десятка два довольно крупных хариусов. Солнце опустилось за скалы, похолодало, и клев сразу же прекратился. Насадив рыбу на длинный гибкий прутик, Алексей подошел к костру.