Стивен позвонил с базы Бриз-Нортон. Брат хотел заехать к ней, по дороге в Лондон. Констанца обрадовалась: «Подвезешь меня. Дядя Джон разрешил. Мне надо с Маленьким Джоном встретиться, касательно поездки в Рим».

Констанца заметила, что брат после Испании изменился. Стивен долго отмалчивался, но признался сестре, что потерял любимую девушку, в бомбежке Мадрида:

– Она с кузеном Мишелем работала, в Прадо, – вздохнул летчик, – мы в музее познакомились. И Тони больше нет, – они сидели у горящего камина, в комнатах Констанцы. Когда Стивен привез вести о гибели Тони, Констанца предложила дяде Джону забрать вещи кузины в Банбери. Герцог помолчал:

– Зачем, милая? Пусть все остается на месте. Ты к обстановке привыкла… – увидев, как заблестели глаза дяди, Констанца не стала настаивать.

– Жалко его, – девушка чиркнула спичкой:

– И Стивена жалко… – большие руки брата уверенно лежали на руле. Стивен попросил: «Мне тоже прикури». На пальце тускло блестел металл кольца. У майора до сих пор не сошел испанский загар. Девушка передала брату сигарету:

– Двадцать шестой год ему. Не поговоришь, насчет женитьбы. Он отмахивается. Война скоро работа у него опасная… – король Георг пока не летал. Эскадрилья брата занималась испытаниями новых машин.

Стивен рассказал Констанце, как его спас русский авиатор. Лазоревые глаза майора помрачнели:

– Я ему был никто, сестричка, а он меня утешал, когда Изабелла погибла. Он ради меня жизнью пожертвовал. Товарищ Янсон был коммунистом. Видишь, даже среди них есть достойные люди. Взять, хотя бы, Мишеля, – Стивен присел на подоконник. За окном играл осенний закат, солнце заходило за шпили Кембриджа. Ветер гнал по пустынной улице сухие листья:

– Как одиноко, – понял майор, – без нее.

Стивен снилась Изабелла, но не безжизненным телом у него в руках, на Пласа Майор. Он открывал глаза ночью, чувствуя ее поцелуи, слыша шепот:

– Ворон, мой Ворон… – Стивен вытирал слезы с глаз:

– Если бы я тогда, на площади, укрыл бы ее, защитил… – уезжая из Мадрида, он оставил кузена Джона в городе. Несмотря на гибель сестры, юноша отказался бросать товарищей в батальоне Тельмана.

– Джон тоже изменился, – Стивен, искоса посмотрел на сестру. Констанца опять углубилась в свои формулы: «Война всех меняет». Она подняла рыжую, коротко стриженую голову: «Зачем ты в Лондон едешь?».

Почувствовав, что краснеет, майор буркнул: «По авиационным делам».

Это было только частью правды. После доклада в военном ведомстве, Стивен собирался с приятелями в театр:

– После театра, – он сбросил скорость, въезжая в деревню, – мы тоже кое-куда пойдем. Видит Бог, я бы такого не делал. Словно я Изабеллу предаю. Но надо жить дальше… – майор подавил вздох:

– Я встречу девушку, которую полюблю, и все закончится. Только вот, где ее встретить? Кузина Эстер разводится. Тетя говорила, они с Давидом только через адвокатов общаются. Можно разлюбить женщину, но зачем так себя вести… – он услышал рассеянный голос Констанцы: «Хочу кофе».

– Я принесу, – припарковав ягуар у деревенской кондитерской, Стивен взял с заднего сиденья летную куртку.

Дверь машины хлопнула. Констанца посмотрела вслед широкой спине брата. Дворники остановились, ветровое стекло залепил мокрый снег. Глаза цвета жженого сахара спокойно бегали по ровным рядам цифр.

– Любовь моя, – читала Констанца, – осталось совсем немного. Твой кузен ничего не заподозрит. Ты просто исчезнешь из гостиницы. Мы отправимся в Неаполь, а оттуда, в Палермо, где преподает мой соученик. Поженимся в мэрии, и вернемся обратно в Рим, а потом поедем в Лондон. Вечно твой, Этторе.

Дома Констанца вытащила из гардероба школьных времен саквояж. Она долго вертела шелковый пеньюар:

– Зачем-то женщины их носят. Этторе такое неважно… – девушка хорошо понимала, что не стоит просить разрешения на брак с подданным фашистской Италии. Констанца яростно бросила тонкий шелк в ящик:

– Этторе ненавидит Муссолини и Гитлера. Он ученик Ферми. Ферми ждет Нобелевской премии. Его выпустят из Италии, и он, не оглядываясь, уедет в Америку. Этторе будет работать здесь, в Кембридже, но надо быть осторожными. Если я хотя бы открою рот, дядя Джон меня не только в Рим не пустит, но и запрет где-нибудь в глухой Шотландии, под охраной батальона полицейских… – визит в Рим, судя по всему, долго согласовывался. Констанца настаивала, что ей необходимо поработать с Ферми и его учениками.

– Дядя Джон, – терпеливо сказала девушка, – мистер Ферми, великий физик. Он гений, как покойный Резерфорд. Я не могу сидеть, одна, в лаборатории. Я должна обмениваться идеями с другими учеными… – герцог открыл рот. Констанца подняла руку:

– Пошлите со мной сопровождающего, если вы мне не доверяете, – темные глаза девушки блеснули холодом. Она выставила вперед острый подбородок.

Герцог взглянул на «Подвиг сэра Стивена Кроу в порту Картахены». Ворон стоял на палубе пылающего корабля, в окружении мешков с порохом. Джон поворошил кедровые поленья в камине серого мрамора:

– Портретов первой леди Констанцы, не сохранилось, а жаль. Наша девочка, кажется, на нее похожа… – он, неожиданно, поцеловал племянницу в рыжий затылок:

– Все тебе доверяют, наше дорогое национальное достояние. Маленький Джон с тобой отправится. Он неплохой математик, – Джон подмигнул племяннице, – посчитает вам что-нибудь.

– Мы и сами можем, – тонкие губы улыбнулись, – но да, дядя Джон, он способный юноша.

Герцог, было, хотел сказать, что Джон старше Констанцы на три года, однако напомнил себе:

– У нее два доктората, в девятнадцать лет. Ладно, пусть едет. Джон будет начеку.

Брат принес два картонных стаканчика с кофе. Здесь его делали из дешевого порошка. Устроившись на месте водителя, Стивен вытянул ноги. По возвращении из Мадрида он сменил старую машину на более просторную модель:

– Кроме машины, – майор потер гладко выбритый подбородок, – у меня и нет ничего. Летная куртка, кортик Ворона и кольцо. Но хорошей девушке такое неважно, – Стивен снимал маленький домик в деревне Бриз-Нортон. Кортик висел на потрепанном ковре, в спальне. На столе громоздились чертежи самолетов, пол усеивали книги. Майор много читал, не только технические издания, но и романы. Сестра всегда удивлялась: «Как ты время находишь?».

Стивен положил руку на том Экзюпери:

– Наверху, – он посмотрел в окно, – когда ты один, Констанца, среди огромного неба, поневоле думаешь о чем-то… – он повел рукой, – вечном. Мы с Янсоном о Бахе говорили. Он его тоже любил… – Стивен заглянул в бумаги сестры: «Что здесь написано?».

– Примером может служить невозбуждённый атом лития, у которого два электрона находятся на 1S орбитали, при этом у них отличаются собственные моменты импульса, и третий электрон не может занимать 1S орбиталь… – отчеканила Констанца, отдав брату пустой стаканчик. Майор, шутливо, закатил глаза.