Мы, уже знакомые с живым принцем Пенапью, вправе считать, что пенагонский художник здорово польстил ему. Портрет дарил ему гордый взгляд, военно-спортивную осанку, классически правильный нос и какой-то пышный орден на лацкане фрака.

— Ну как?

Патрик приподнял плечи и улыбнулся смущенно: не ему судить… Действительно, откуда ему знать, нравятся ли такие юным девушкам?

— Это ты брось! — не поверила Альбина. — Не понимает он! Все ты понимаешь, только завидки берут — ну так и скажи. Бес-по-до-бен! Это любому дураку видно. Погоди-ка… — Ее взгляд выхватил какие-то строчки в тексте энциклопедии. — «Играет на двадцати трех музыкальных инструментах…»

Вот это да… держите меня, я падаю!.. «С триумфальным успехом исполнил партию Первого мотылька в балете „Легковерная любовь к огню“ в Королевском музыкальном театре…» Нет, я должна показать родителям! — Альбина попыталась поднять книгу, но ее отпугнула не столько тяжесть, сколько громоздкость. — Уж лучше их притащить. Патрик, но ты понял, кто едет? А в письме его папы, короля Гидеона, есть еще два словечка оч-чень интригующие! Сказать? Скажу, так и быть: «ПРИНЦ НЕ ЖЕНАТ». Как по-твоему, зачем это пишется нам? Не знаешь? А чего же тогда помрачнел? Ведь там не написано, что прямо завтра он на мне женится и увезет в Пенагонию… Так что рано ты скис… Нет, ты еще поборись за меня! — смеялась она, заводя себя все пуще. — Например, вызови его на какой-нибудь диспут… на конкурс красноречия! Смешно?

С тем она и убежала.

…Задумчиво возвращался Патрик к своей лестнице. Чье-то громкое «а-а-апчхи!!!» заставило его вздрогнуть. И по узкому проходу покатился персик. Кто уронил его? Кто чихал? Так и осталось неясно…

7

Назвать атмосферу королевского завтрака теплой и дружественной было бы натяжкой. Семейство уселось за стол без принцессы Альбины, которую задержали ее библиотечные изыскания. К завтраку приступали король Крадус, королева Флора и сестра ее Оттилия. Два стула были пусты. С самого начала Крадус уткнулся в газету. Жевали какое-то время молча.

— Доброе утро, пардон за опоздание, — это впорхнула Альбина. Чмокнула в щеку отца, бросила: — Привет, тетя. А с мамахен мы виделись. — И потянулась к салату. — А Канцлер что же? — спросила она. — Не завтракает сегодня?

— У него насморк, — мрачно объяснил, не отрываясь от газеты, отец. — Сложный какой-то: алгебраический!

— Полно вам, — попрекнула его Оттилия. — Аллергический насморк. От персиков. Они с детства ему вредны, а он забыл и скушал целое блюдо, представляете? Автоматически.

Лысый лакей, хорошо вышколенный и с постоянной кисло-сладкой улыбкой, поставил перед королем два яйца. Предупредил:

— Всмятку, Ваше Величество.

— Да? — Крадус отшвырнул газету. — Тогда приземляйся.

Странную эту команду (уже, впрочем, привычную для ушей присутствующих) лакей выполнил, встав на одно колено перед монархом. И склонил голову. Об его безупречную лысину Крадус разбил яичко. И там же намусорил кусочками скорлупы. Это испытание ни на миг не отменило кисло-сладкую улыбку.

— Ох, Крадус, Крадус… — воздела глаза к потолку королева Флора.

— Да, девочки, я шалун, — честно отрекомендовался Его Величество. — Радоваться надо, что я у вас такой непосредственный. А вы рожи строите… Ступай, — отпустил он лакея. Тот стряхнул скорлупу на поднос и удалился неслышно.

— Моя беда, наоборот, в том, что я мало шалю… несмело, — продолжал Крадус. — Разве такого озорства требует моя натура?

Он вдруг оскалился по-сатанински и схватил большую фарфоровую салатницу, еще не зная, что он с ней сделает, но уже наведя на дам визгливый ужас. Их будто ветром сдуло под стол! А монарху только этого и надо было. Он взял себе порцию и мирно поставил блюдо на место.

— Скука у нас, девочки, — печально произнес он, доставая из кармана инкрустированную коробочку, а из нее — крупного черного жука, тоже поскучневшего от несвободы и удушья. — Да… А во мне кровь играет.

Дамы еще не решались вылезти, когда жук был заботливо помещен в чашку Оттилии и накрыт розеточкой для варенья.

Раньше других над столом показалась голова Альбины; она подлизалась к отцу осторожно:

— Папа, я тебя лучше всех понимаю… Но в обществе принца Пенапью ты ведь не будешь так… шалить?

— А пусть он продаст мне своего фантастического жеребца. Уговори его — я сразу помягчаю!

Несколько отвлеченный вопрос предложила королева:

— А как он пишется этот принц: «ПИнапью» или «ПЕнапью»?

— Зачем тебе, сестричка? — улыбнулась Оттилия ядовито. — Ты же в слове «еще» делаешь четыре ошибки.

— Неправда, я сроду не писала тебе писем! Я хочу только знать, в каком смысле так назвали принца…

— Ты лучше взглянула бы на его портрет в ихней энциклопедии, — с мечтательным вздохом сказала принцесса. — Отец, можно я его оттуда вырежу?

— Племянница, — опять вклинилась Оттилия, — чуть меньше пылкости, чуть больше скромности! Я допускаю охотно, что он окажется милым, этот гость… неотразимым даже. Но ведь не раньше, чем приедет? Не заочно же?!

— А я, тетя, уже и до этого дошла! — вспылила Альбина. — От нашей скучищи! Отец вон — и тот в свои пятьдесят лет на стенку лезет! А все ваш супруг… те «милые» его законы, на которые мы все не нарадуемся!

— Альбина!!!

— Я уже двадцать три года Альбина! А у меня здесь единственный кавалер — и тот немой! Конечно, этот гость будет неотразим для меня. Даже если у него копыто на одной ноге!

Крадус живо подхватил:

— А тем более — если на всех четырех! И если принадлежат они их коню бесподобному! Тогда и рассуждать нечего…

— Крадус, ну при чем тут кони?! — взмолилась королева, сжимая свои виски́.

В этот момент Оттилия пожелала налить себе сока из графина и обнаружила в своей чашке живой гостинец. С пронзительным визгом выскочила она из-за стола, роняя стул. Сок залил половину скатерти.

Король искусственно закашлялся, чтобы погасить в себе смех, и стал увещевать ее:

— Тихо, тихо… Ну что такое? Свояченица, да ты у нас паникерша… Ну да, постороннее насекомое, вижу. Но ведь не скорпион же, не тарантул…

— Благодарствуйте, Ваши Величества, — сорванным от визга голосом сказала Оттилия. — Я уже вполне сыта! Более чем! — И она выскочила за дверь.

— Крадус, — остолбенело смотрела на монарха его жена, — неужели это ты?

— Что ты, матушка. Я как-никак полковником был до коронации. А это шутка — фельдфебельская, не выше… Ты лучше скажи: готова ли ваша сбруя к таким ответственным скачкам, что у нас впереди?

— Что? Я не поняла…

— Имеются в виду наши туалеты, — уточнила Альбина.

— Ох эти твои лошадиные сравнения…

8

В этот самый час будущий королевский гость спал в фургоне бродячих артистов, устроив голову