– Мне так с тобою хорошо, – смотрю в его глаза растерянно. – Но всё, спасибо, я пошла.

– Куда? – он хватает меня за руку и тянет обратно на себя. Я безвольно подаюсь в эти объятья, а «Мистер Инкогнито» снова наклоняется в моему лицу и глубоко вдыхает. – Бренди. Ты пила мое бренди. Ты снова пробралась ко мне в дом? Когда ты успела?

– Нет, как я могу? Особенно после того, что увидела!

– Ты с Роном пила? Засранец все-таки стащил мою бутылку.

– Не-е-ет! Я пила вместо него из-за тебя!

В ответ получаю злобную физиономию, от которой даже Бодя бы вздрогнул.

– Расскажи-ка мне, что от тебя хотел профессор Маркус?

– Маркус? Это еще кто?

– Твой новый преподаватель истории. Я вас заметил. И мне это не нравится.

– Сперва ты скажи, – вырываю свою руку. – Ты всех своих учениц обнимаешь и целуешь? Я видела тебя с Индирой и с той темноволосой старухой!

– Это не то о чем ты подумала.

– Ха! Неужели? Именно с этих слов начинается ложь. – нет, ложь начинается раньше, а эти слова тому подтверждение! – А знаешь что, ну и отлично! Хорошо, что все так! Она… они подходят тебе лучше!

– Кто?

– Все! Но только не я, которая не отдаётся при первом вечере!

Рэн устало выдыхает и трет руками лицо, а потом прислоняется к дереву, заложив руки крестом на груди.

– Нам какое-то время лучше не видеться. Я завтра уеду, а когда вернусь, мы обо всем поговорим и придем к соглашению. Только до моего приезда веди себя тихо и прилично. Пожалуйста, – цедит, скрипя зубами.

– Я в отличие от тебя не целуюсь с преподавателями.

– Я с ними тоже не целуюсь. Только с тобой, Белла, я целуюсь с наслаждением, пылкостью, блаженством. Знаю, что вчера я налажал, – минута молчания и он смотрит на меня. – Но и ты тоже держалась как звезда на пьедестале. Пойми же… – он делает шаг и заключает моё лицо в свои руки. – У нас с тобой обоюдное желание слиться телами в страстном танце… А ты настаиваешь на одиночном выступлении.

– А Индира? Или, может быть, я запасной партнёр?

Его еле заметная улыбка сходит с лица, руки он тут же прячет в карман и прекращает греть мои щёчки. Пора двигать в общагу. Не знаю, где был Бодя, но сон наравне с тошнотой были где-то рядом.

– Так и думал, что это ты нас видела. Но это недоразумение, Белла.

– Почему ты такой муд…судак, ректор Сурдо? Запудрил своим студенткам голову!

– Достойный вопрос здравомыслящей пьяной ведьмы.

– А как же та женщина, шатенка? Ты с ней спишь?

– Белла!

– Так значит спишь!

– Нет, уже не сплю.

– И как давно?

– Три недели.

– Три недели, – повторяю я и считаю. – С 1 сентября, что ли?

– Что ли, – передразнил меня гад… Приедь ты раньше как положено, за неделю до… Так, все! Хватит меня допрашивать. Маркус Каймер, что он хотел? Приставал? Домогался?

– Чего ты психуешь? Я же сказала, не драматизируй и не трогай меня. И жить станет легче!

– Что значит, не трогай? – рука скользнула на грудь и сжала её. – Это мое, Белла. – я натягиваюсь, как струна, на которой он собирался играть. Я уже знала, играет он на мне виртуозно, но такие игры ночью в парке до добра не доведут. Он перемешается на другую грудь и, нащупав сосок, сжимает его. – И это мое! – я напрягаюсь еще сильней, сдерживая вскрик, а его руки смещаются на талию и скользят вниз к ягодицам, сжимая их и прижимая меня к своему паху.

– И это моё, – проговаривает каждую букву порочно до безобразия. – Это.Всё.Моё. Ты только моя.

– Да что вы говорите? – бесцеремонно и дерзко хватаю его за яйца, ну, во всяком случае, мне бы хотелось верить, что это они. Теперь очередь Сурдо натянуться как струна. Он даже задержал дыхание и вылупил глаза от удивления. Эх, вот она власть, в моих руках! Так что можно сжать еще чуток!

– Белла, что ты делаешь?

– А это, стало быть, моё?

– Твоё-твоё, милая. Только если не ослабишь хватку, оно не будет ни твоим, ни моим. А уйдёт некромантам на опыты.

Прекращаю свой оскал и отпускаю травмированные Фаберже. Сурдо облегчённо выдыхает, а после снова хватает меня взглядом.

– Нет, даже не надейся. Я в общежитие!

– Как же с тобой тяжко.

– Так найди попроще. Под дулом пистолета не заставляю тебя терпеть мои закидоны.

– Окажись ты в моей шкуре, хотел бы я знать, как бы ты запела.

Кажется, меня вчера стошнило? Голова раскалывается. Комната вертится.

Только вот не моя комната. Взгляд расфокусирован, лежу и не двигаюсь до тех пор, пока картинка не станет четкой.

Так, теперь приподнимаемся.

Знакомый дубовый шкаф. Шкаф Сурдо. Вот же дошла до общежития! Где мои трусы? Кажется, я в штанах, что уже хорошо.

Поднимаюсь с кровати. Пол кажется далёким, запахи резкими, тошнота превалирует. Не настолько я упилась, чтобы быть такой размазней. Или настолько? Вспомнила… меня вывернуло. Но куда? В кусты, на Сурдо? В унитаз? Чёрт, не помню. С этим пойлом было определённо что-то не то. Как я докатилась до такого? Как? Это задание мне определённо точно показало, что до агента защины национальной безопасности мне как до соседней империи... на корачках! Ну ладно хоть опыта набралась... Впрочем, я же ничего ему не рассказала. А если рассказала?

Вместо своих мыслей слышу шёпот, или шипение, будто тараканы трутся друг о друга усами. Почему-то такая картина предстала в голове. Мерзость. Спускаюсь на первый этаж и двигаюсь на кухню. Одолевает дикая жажда. А где собственно Рэн? Наверное, на пробежке. Святые эльфы, как же мне хреново. Но как он уговорил меня остаться? Впрочем ,что тут уговаривать? Пьяная до чертей в глазах, я помню только то, что пела песни и кидалась к нему на шею в желании заняться экстримальным сексом прямо в парке. Или же это был сон. Но больше ничего не могу вспомнить. А еще на мне есть одежда. Всё таки он не такой гад.

Так, Агнесс, хватит его оправдывать.

Слышу щелчок двери и не заворачивая на кухню, иду встречать Рэна полностью обезоруженной, лохматой и с похмельем. Он будет рад. Ну, пусть знает, какая я бываю. Мечта любого мужика! Хотя я впервые напилась... Ещё и из-за него.

Сонно поднимаю взгляд, и увиденное заставляет меня понять, что похмелье – это цветочки, а то, что я белочку поймала – это уже настоящая проблема.

О Трёхликая, что же это происходит?

РЭН

Всю ночь снилась Белла. Беловолосая, светлоликая, чарующая взмахом ресниц, пленяющая красотой, и крайне рассерженная. Но очень страстная. Хотя бы во сне, но уже моя.