Я прикусываю кончик языка, глядя в уверенные глаза Яра. Жаль вот только мыслям язык не прикусишь, как гудели в голове, так и гудят.

Как он понял?

Я не собиралась делать это вот так сходу, во время завтрака, но… Направление моих мыслей он угадал безошибочно.

И от того играть по этой роли становится еще более не вдохновляюще, чем до этого. Кому это надо, если основной зритель — вообще в курсе, что крутится в моей голове?

К офисному лифту мы идем вроде как и вместе — но в шаге друг от друга. Чтобы не давать повод для сплетен. Не хочется мне этого, даже на уровне слухов. На нашем этаже не то чтобы прощаемся, просто переглядываемся.

— Я зайду за тобой на обед?

— Почему бы и нет?

Я и в самом деле не против. Даже больше скажем — я очень хочу пообедать именно с Яром, и плевать чем, можно шаурмой из вокзального ларька, если рядом будет он, и я смогу опираться спиной о его плечо — да, это будет очень кстати.

Ох, Вика, как же глубоко ты с ним вляпалась!

Все это слишком хорошо, чтобы так и оставалось. Он — слишком искренен, я — по-прежнему никак не могу выдрать его из себя и отодвинуть на безопасное расстояние. Так не бывает. Что-то должно случиться в самое ближайшее время.

Боже, как я не люблю свою паранойю. Слишком часто она оказывается права. И этот раз не становится никаким исключением.

Тревога витает в воздухе всего отдела. Я ощущаю это, как только захожу, как здороваюсь с Анджелой — она без меня вообще не скучала, видно по глазам, но все же не все так на меня реагируют.

В нашем холле неожиданно много болтающихся без дела сотрудников с обеспокоенными глазами. А кто-то даже смотрит на меня с надеждой в духе: “А вдруг Виктория Андреевна придет, и все вдруг сразу возьмет и наладится”.

Отчасти приятно, но если честно — озадачиваюсь я сильнее. Что могло вдруг так деморализовать весь отдел, если половина народу болтается без дела в холле, а вторая половина сидит по кабинетам — но тоже ничем особо полезным для родины и Рафарма не занимается.

— Что-то случилось? — я останавливаюсь у стола Анджелы, но чисто теоретически ответить может и не только она. А, скажем, Алиса, которая тоже тут крутится. Или Артем Иванович, что занял одно из кресел для посетителей.

— У Рафарма рухнул сервер, — негромко отвечает Анджела, зарываясь в какие-то бумаги на своем столе, — не работает часть справочных программ у нашего отдела, базы данных у отдела продаж и… Много всего еще. Говорят, кто-то запустил вирус в нашу систему, поэтому стал возможен взлом со стороны.

Взлом, вирус… Шпионские игры в Рафарме взяли новый уровень сложности?

Блин, это мой второй рабочий день на новой должности — и вот такое вот счастье. Сомневаюсь, что это рутинное событие, иначе толпилось бы тут столько народу, да еще и с такими скорбными лицами, будто мы нашего финансового директора хороним, да еще и до того, как он выписал нам обещанную премию.

Интересно, а что будет на третий день меня в роли и.о.начальника переводческого отдела? Метеорит прилетит или самолет на офисный центр рухнет?

— Эдуард Александрович уже в курсе? — вопреки всеобщей нервозности и в принципе — сложной ситуации, я себя ощущаю как-то отстраненно.

— Эдуарда Александровича сегодня не будет, — Анджела ведет себя как-то странно сегодня. И голос у неё подавленный. Так расстроилась из-за хакерской атаки? А я почему так неожиданно спокойна, будто это и не плохая новость?

Ну, да, сервер рухнул, это плохо. Программы не работают — еще хуже. Но это, в конце концов, можно починить. И программисты в отделе информационной безопасности у нас не зря зарплату проедают. Они справятся.

Хоть бы и мама справилась...

— Господа, займитесь вашими обязанностями, — произношу я, совсем чуть-чуть повышая голос, чтобы было ощущение, что я обращаюсь ко всем, а не к одной Анджеле лично, — отсутствие справочных программ — это, конечно, печально, но словари у нас есть в каждом кабинете. А с самым главным своим справочником вы вообще не расстанетесь никогда, и никакие хакеры вам не помеха.

— Это еще почему? — подает голос Павел, и я чуть улыбаюсь и мысленно ставлю ему зачет.

— Потому что гильотину в качестве карательных мир в нашей фирме не применяют, — простенькая шутка помогает разрядить обстановку, мои, страшно сказать, подчиненные, расходятся наконец по кабинетам, возвращаясь к заброшенной из-за тревожных новостей работей.

— Эффективность при работе с бумажными словарями падает на тридцать процентов, — сухо сообщает мне Анджела.

— Эффективность неработающего сотрудника и вовсе равна нулю, — откликаюсь я спокойно, — сомневаюсь, что Эдуарда Александровича устроит наш простой.

На это ей ответить нечего. Кого вообще будут интересовать наши отмазки, если мы потеряем целый рабочий день на беспорядочное броуновское движение. Да все взвоют — от технологического отдела, который ждет от нас сопроводительную документации к обородуванию, поставленному из Японии, до юридического, чья переписка с нашими партнерами и за день достигает очень внушительного объема. Может быть, мы потеряем в оперативности, но это ведь не наша проблема, что не работают рабочие программы. Мы-то не останавливаемся.

“Как твои дела?” — прилетает мне в мессенджер, примерно на середине прямой от начала рабочего дня до обеда. Ну наконец-то, а я уже соскучилась и начала тревожиться. Ветров не пишет мне только в одном случае — у него такая запара, что даже пяти минут на сообщение нету.

“Моя работа очень меня к тебе ревнует, и теперь мстит за день нашей с ней разлуки”.

Я не приукрашиваю — я с утра только сумку и успела оставить в кабинете, потом как вышла — так полтора часа не могла зайти обратно. А в конце — поймала у своего кабинета Анджелу. У меня настолько кипела голова, что мне аж померещилось, что она из кабинета выходила, а не заходила. У Анджелы для меня нашелся целый ворох плохих новостей, включая и то, что меня дожидается целый пакет переведенных деловых писем и мне их желательно проверить до обеда.

Ну, хоть удалось присесть, и то плюс!

“Все так плохо?”

“Не могу найти минутку даже для того, чтобы дойти до кофе-машины.”

“Пошли Анджелу в это далекое и полное приключений путешествие. Она справится”.

О-о-о, я представляю, каким взглядом эта леди-василиск на меня посмотрит. И если и принесет мне кофе, то только отравленный.

“Может быть, когда я буду умирать от жажды и изнеможения…”

“Вика, мне кажется, тебе при назначении забыли выдать кнут. Придется отдать тебе мой запасной”.

Свинтус он все-таки. Свинтус, который может быть чертовски обаятельным, так что попробуй устоять, если уж он за тебя взялся.

Работа снова напоминает о себе, решив, что пяти минут на передышку мне достаточно. В дверь моего кабинета вежливо, но крайне настойчиво стучат.