Юноша издал истерический смешок и стремглав кинулся по коридору, едва не растянувшись на скользком полу. Сизи дрожала и всхлипывала. Исэй наставила свой клинок на Акоса.

– Стюард Ноавеков, значит? – спросила Исэй.

Акос посмотрел на мертвого шотета.

Только не блевать, велел он себе. Не вздумай блевануть.

– Не совсем, – произнес он вслух.

– Я пока тебе не доверяю, – сказала она, но клинок опустила. – Пошли.

Они выбрались на крышу. Их встретил пронизывающий, ледяной ветер. Когда они добежали до черного поплавка, стоявшего у края посадочной площадки, у Акоса уже зуб на зуб не попадал. Сизи дотронулась до двери, та открылась, и они залезли в кабину.

Сестра заняла пилотское кресло, сразу включилась приборная панель, загорелся зеленый экран ночного видения, а на навигаторе появилось приветствие. Сизи сунула руку под панель, выключила габаритные огни, ввела в навигатор свой домашний адрес и запустила автопилот, выставив его на полную скорость.

Поплавок взлетел и понесся вперед. Акоса, как всегда забывшего пристегнуться, вдавило в спинку сиденья. Он оглянулся. Шисса исчезала вдали. Каждое здание пылало своим светом: лиловые библиотеки, желтые больницы, зеленые бакалейные лавки… Здания парили над землей, словно замерзшие дождевые капли. Акос не сводил с них глаз, пока город не превратился в тусклое пятнышко. Когда пропало и оно, он повернулся к Сизи.

– Ты… – она поперхнулась.

Что бы она ни намеревалась сказать, проклятый токодар не разрешал ей это сделать. Акос дотянулся до ее руки и погладил единственным не испачканным в крови пальцем.

– Ты его убил, – прошептала Сизи.

Акос обдумал различные варианты ответов, начиная с «И не только его» и заканчивая «Извини». Все они казались неправильными. Акос не хотел, чтобы сестра его возненавидела, однако точно так же не хотел, чтобы она считала, будто он вернулся от шотетов невинным младенцем.

Но отмалчиваться было нельзя. Что же ему делать? Врать, изворачиваться?..

– Он спас нас обеих! – бросила Исэй, включая новостной канал.

Над картой навигатора зажегся голографический экран, бегущая строка сообщала: «Шотетское нападение на Шиссу, через два часа после заката. Шотеты атаковали шисский госпиталь, убиты восемь тувенцев».

– Я отослала Ориэву как раз перед тем, как мы покинули твою палату, – сказала Исэй. – Она должна выбраться. Но связываться с ней опасно, нас могут засечь.

Акос сидел, свесив руки и мечтая только о том, чтобы их помыть.

На рассвете, когда они подлетали к Гессе, на экране возник новый заголовок: «Полиция Шиссы заявляет о двух похищенных тувенцах. Записи камер видеонаблюдения показали, что шотеты силой вывели из больницы женщину. По предварительным данным, это может быть как Исэй, так и Ориэва Бенезит».

Что-то острое словно вспороло его внутренности.

Ориэва Бенезит. Ори. Похищена.

Акос старался не смотреть на Исэй. Не надо ее сейчас трогать.

Акос еле слышно вздохнул.

Сизи потянулась было к Исэй, но та выключила экран и отвернулась к окну.

– Придется мне за ней отправиться, – пробормотала она.

Они прибыли в Гессу. Поплавок по широкой дуге обогнул гору и опустился, ломая стебли, на ковыльное поле перед домом Акоса.

Кровь на руках Акоса засохла и почернела.

Первой из кабины выбралась Исэй, за ней – Сизи. Акос выпрыгнул последним, двери закрылись. Примятый поплавком ковыль лежал аккуратным кругом.

Сизи сразу направилась к дому, чему Акос в душе порадовался, у него на это не хватило бы сил.

Дом выглядел совершенно обычным, как будто ничего и не произошло.

Сестра повозилась с замком и отперла дверь. Знакомо пахнуло пряностями и свежими солефрутами, и Акос вдруг испугался. Он приготовился увидеть окровавленное тело отца на полу в гостиной.

Акос застыл на пороге, затем тихо вошел в дом.

Провел костяшками пальцев по деревянным панелям на пути в кухню. Когда-то здесь висели семейные фотографии. Теперь они исчезли.

Гостиная тоже изменилась, пропали все подушки, зато появились два новых стола и книжные шкафы.

Но кухня осталась прежней: поцарапанный обеденный стол и грубо сколоченная скамья.

Сизи встряхнула лампу, зажигая горюч-камни, которые замерцали привычным красными огоньками.

– А где мама? – спросил Акос, вспомнив, как она, встав на скрипучую табуретку, присыпает горюч-камни порошком из тихоцветов.

– На собрании предсказателей, – ответила Сизи. – Что-то они участились в последнее время. Через несколько дней вернется.

Но тогда будет слишком поздно – она уже не увидит Акоса.

Желание смыть кровь переросло в насущную потребность. Акос подошел к раковине. Посмотрел на кусок домашнего мыла с нежными вкраплениями лепестков чистоцвета. Акос тщательно намылил руки, ополоснул их, поскреб ладони, затем промыл под ногтями. Когда он выключил воду, его кожа стала ярко-розовой.

Сизи достала из буфета чашки.

Акос хотел взять кухонный нож, но вдруг оцепенел.

Ему отчаянно захотелось вырезать знак потери в память о шотетском солдате. Среди его снадобий имелся флакон с тушью из ковыль-травы для татуировки. Неужели шотетский ритуал стал для него условным рефлексом? Вытереть нож, вымыть руки, вырезать знак?

Акос закрыл глаза, как будто темнота могла прочистить ему мозги. У безымянного убитого солдата остались семья, друзья, верящие, что его смерть будет отмечена знаком. Акос знал, что не сможет притвориться, будто убийства не было, и это знание его тревожило.

Поколебавшись, он выбрал подходящий нож и прокалил в огне камина, поворачивая лезвие, чтобы надежно его простерилизовать. Сидя перед огнем на корточках, еще горячим лезвием провел прямую линию на руке – рядом с другими отметинами. Смочил острие, нанес тушь на порез. Вышло кривовато, но хоть так.

Усевшись на пол, Акос обхватил голову руками, пытаясь справиться с болью. Кровь стекала на сгиб локтя.

– Захватчики могут пожаловать за мной и в Гессу, – заметила Исэй. – Нам надо побыстрее уходить и найти Ори.

– Нам? – переспросил Акос. – Я не собираюсь тащить канцлера Туве в логово Ризека Ноавека. Только не с моей судьбой. Иначе я точно превращусь в предателя.

– Если ты еще не стал им, – Исэй в упор взглянула на него.

– Заткнись! – крикнул Акос, и Исэй выгнула брови. – Ты считаешь, что тебе известно, как я встречу свою судьбу? Или ты знаешь ее лучше, чем я?

– Ты утверждаешь, что верен Туве, но говоришь канцлеру «заткнись»? – В ее голосе прозвучала ирония.