— Я не хочу вывалять тебя в грязи, — прошептала я. — Я просто хочу, чтобы ты прекратил притворяться.

— Достаточно, Дара.

Я сжала зубы. У меня остался последний шанс. Последний вопрос.

— А если… я соглашусь на то, что ты предлагаешь? Будет так, как ты хочешь, но только в постели и нигде ещё?

По лицу Тени скользнуло сожаление.

— Как жаль, что ты не запомнишь это предложение. Я бы им воспользовался, но…

— Но?.. — прошептала я.

— Не так. Не здесь. И, по всей вероятности, никогда.

Он протянул руку и рывком поднял меня на ноги.

— Рассвет, — негромко произнёс Тень. — Видишь?

Я повернула голову вслед за ним — и с замиранием сердца увидела, что небо на горизонте посветлело.

— Мир меняется, — прошептала я. — Твой мир.

— Он всегда был моим. И всегда был одиноким. Демоны и полукровки не видят никого во сне, в отличие от людей.

— Конте говорил, что они с братом никогда не снились друг другу, — прошептала я.

— Из Подземья вообще сложно кому-то сниться. Если бы Церон отправился туда, ты бы получила передышку.

— Он бы наверняка взял меня с собой, — мрачно произнесла я.

Тень странно усмехнулся:

— Да неужто?

Я приникла к его плечу, глядя на быстро светлеющее небо. Звёзды бледнели и таяли на глазах.

— Вы всегда одни в своих снах. Вот почему ты был рад мне, — прошептала я. — Правда? Ведь я всё изменила. Я разделила твою ночь — и твоё одиночество.

Тень открыл рот, но я запечатала пальцем его губы:

— Нет. Не смей этого отрицать.

Тень долго вглядывался в моё лицо.

— Что ж, не буду, — наконец сказал он. — Но каждая ночь заканчивается.

Прозрачное море покачивалось у моих ног, и мне вдруг до боли захотелось остаться в этом сне, вновь окунуться и вынырнуть рядом с Тенью, жарить с ним рыбу, набрасывать на плечи его рубашку, улыбаться ему…

…Научить его смеяться. И дьявол с ней, с демонической страстью.

Но каждая ночь заканчивается.

За секунду до того, как первый луч солнца должен был ударить из-за горизонта, Тень прикрыл мне ладонью глаза.

— Просыпайся, Дара Незарис из моих снов, — произнёс он негромко. — И прощай.

Когда я открыла глаза, по всему городу били колокола.

Мерные удары колокола на Часовой башне. Переливы колоколов, висящих над мостами, и сигнальные колокола на перекрёстках.

Звон колокола мог означать только одно.

— Церемония, — произнесла я, садясь на кровати. — Новая маска Триумвирата вступает в должность сегодня на закате.

— Да. Венде.

Тень, уже одетый, стоял у открытого окна спиной ко мне. Он не обернулся.

— Но… почему церемонию устроили так рано? — нерешительно спросила я. — Подготовка же занимает несколько недель. Зачем так торопиться?

— У меня есть одна идея на этот счёт, — бесстрастно произнёс Тень. — Но сначала я хочу увериться, что я прав. Я послал Венде сообщение: мы встретимся после завтрака. Приводи себя в порядок и одевайся, раз уж мы теперь неразделимы.

Я прислушалась к затихающему звону колоколов. Этим вечером будет церемония. Жертвоприношение. На закате, когда последний луч солнца ударит в алтарь, чьё-то сердце остановится.

Я перевела взгляд на стул, на котором лежали практичные рубашка и штаны, короткая куртка и кожаный жилет на завязках. Неизвестный благодетель даже расщедрился на смену белья. Не хватало только кинжала.

Что ж, нужно пользоваться, пока мне не подсунули очередное одеяние гаремной танцовщицы.

Я откинула покрывало и обвела взглядом грудь и живот. Символы, начертанные на мне засохшей кровью, за ночь словно съёжились и поблёкли, растеряв всю свою силу. Теперь мне просто хотелось вымыться.

Тень окликнул меня, когда я уже стояла в дверях умывальной комнаты с охапкой одежды в руках.

— Дара?

Я обернулась. Лицо Тени полностью было скрыто в тени: я не видела его глаз. Но чувствовала, что смотрит он прямо на меня.

Я не произнесла ни слова, и Тень тоже молчал.

«Дара». До этого он лишь пару раз называл меня просто по имени. Моё сердце вдруг застучало. Словно… словно сейчас случится что-то дурное.

— Что? — наконец спросила я. — Что ты хочешь мне сказать?

— Не пей вербену.

Я нервно рассмеялась.

— Ты издеваешься? Я пила бы её бочками, если бы могла. Что угодно, лишь бы Церон не входил в свой чёртов транс и не вламывался в мою голову!

— Если ты закроешься от него вербеной, он почувствует это за пару секунд, — сухо сказал Тень. — Ни о каком трансе речь вообще идти не будет.

— И я буду просто счастлива! Тем более что с вербеной Церон не узнает, где я, и… Он ведь пока ещё не чувствует меня, да? Я не ощущаю никакого жара в груди.

— Ещё нет. Но это не за горами.

— И всё же ты предлагаешь мне не пить вербену.

Тень кивнул:

— Просто запомни. Если у тебя появится эта возможность — не пользуйся ей.

— «И обреки себя на страшные кошмары»?

— Что-то вроде того.

Я неверяще покачала головой:

— Поверить не могу, что ты меня об этом просишь. Даже если бы я тебе доверяла, я бы никогда не согласилась шагнуть обратно в тот сон, если бы у меня был выбор.

— Я не прошу тебя мне поверить. Просто вспомни мою просьбу.

Мне очень хотелось сломать что-нибудь на его бесстрастном лице. Вместо этого я пожала плечами:

— Не будь идиотом: никто не даст мне вербены. Даже ты, верно? Ну так и оставь меня, чёрт подери, в покое!

Его ответ я не расслышала. Я хлопнула дверью умывальной, швырнула одежду на пол и принялась мыться.

Я склонилась над зеркалом. Короткие встрёпанные волосы красиво обрамляли лицо, глаза смотрели дерзко и прямо, и выглядела я…

…Как девушка, которую продали в рабство, но ещё не сломали. Чёрт. Может, всё-таки нужно было выбрать гаремный наряд, чтобы не выглядеть чересчур уж независимо?

Я тряхнула головой. К дьяволу. Тень меня купил, верно? Вот пусть у него и болит голова. Точнее, голова будет болеть у того, кто попробует меня тронуть.

Кроме Церона. Ему поможет только хороший крепкий эшафот.

С этой мыслью я вернулась в спальню, по привычке открыв дверь совершено бесшумно. И замерла.

Тень в расстёгнутой рубашке стоял у зеркала, хмурясь, и направлял себе в солнечное сплетение узкий кинжал. Под углом, который он выбрал, лезвие должно было убить его мгновенно.