Грубо проигнорировав высокого темноволосого мужчину, которыйс интересом разглядывал книжные полки, Зак подождал, пока Мередит и Мэттусядутся поудобнее, после чего сел сам и довольно резко сказал:

— Покажите ваше удостоверение. — Агент ФБР, которого Закузнал в первую же секунду (обстоятельства, при которых они встретились впервые,забыть невозможно), достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение иположил его на стол. Мельком взглянув на него, Зак перевел взгляд нанепрошеного гостя. — Жуткая фотография, но похоже, что это действительно вы.

— Приберегите ваши шуточки для другого раза, — не менеелюбезно ответил Пол, лихорадочно соображая, как бы ему получше приступить кделу, ради которого он, собственно, сюда приехал. — Вы прекрасно знаете, кто ятакой. Мы уже встречались в Мехико.

Бенедикт отмахнулся от этого замечания, как от назойливоймухи.

— Кто бы вы ни были, знайте — я не намерен разговаривать скакими бы то ни было представителями полиции или ФБР в отсутствие своихадвокатов.

— Это не официальный визит. Более того, вам и не придетсяничего говорить. Вы будете только слушать.

Не произнеся ни слова, Зак указал не свободный стул.Испытывая непреодолимое желание плюнуть на все и уйти, Пол тем не менеезаставил себя сесть и открыть дипломат.

— Честно говоря, я бы предпочел поговорить с вами наедине, —сказал он, оглянувшись на сидящих на диване Фаррелов. — ..Мне бы не хотелось,чтобы мистер и миссис Фаррел слышали наш разговор.

— То, чего вам бы «не хотелось», меня абсолютно неинтересует, — невозмутимо отпарировал Зак, откидываясь на спинку кресла ипоигрывая золотой ручкой, которую взял со стола. — Итак? Мы вас внимательнослушаем.

Тщательно скрывая все возрастающее раздражение. Пол вежливои спокойно сказал:

— Для начала я бы хотел напомнить вам, что в данное времяваше положение не столь уж неуязвимо, как это может вам показаться. Если быДжулия Мэтисон решила все-таки подать на вас в суд, то вы бы оказались зарешеткой прежде, чем успели что-либо сообразить. Обвинение в похищении человека— дело нешуточное. И по некоторым сугубо личным причинам, — мило улыбнувшись,добавил он, — я бы с огромным удовольствием занялся этим делом.

Взглянув на непроницаемое лицо Зака, Пол решил изменить тон,отбросив в сторону всякие иронические и саркастические интонации:

— Даю вам слово, что она не будет подавать на вас в суд, а вобмен на это прошу всего лишь пять минут вашего внимания.

— Это можно расценивать как своеобразное извинение? С трудомподавив непреодолимое желание заехать по этой наглой, высокомерной роже. Полвежливо кивнул:

— Да.

Бенедикт демонстративно взглянул на часы.

— В таком случае, у вас есть еще четыре минуты и пятьдесятсекунд.

— И вы выслушаете то, что я собираюсь вам сказать?

— Я буду слушать ровно четыре минуты и сорок секунд, — резкоответил Зак, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

— В таком случае постараюсь быть кратким. А чтобы у вас невозникло никаких сомнений в достоверности информации, хочу сказать, что я ссамого начала занимался вашим делом, связанным с похищением Джулии Мэтисон. Ябыл в Китоне в то время, когда вы держали ее в Колорадо, я был там, когда онавернулась, и это именно я приказал установить за ней постоянное наблюдение,потому что у меня было чрезвычайно сильное предчувствие того, что вы каким-тообразом попытаетесь связаться с ней. И это мне она позвонила в тот вечер, когдасобиралась ехать к вам в Мехико. — Заговорив, Пол начал понемногу успокаиватьсяи теперь, подойдя к самому главному, постарался придать своим словам особыйвес. — Что бы вы там ни думали и о чем бы ни трубили во всех газетах и потелевидению, я знаю наверняка, что поначалу Джулия совершенно не собираласьвыдавать вас властям. До самого последнего момента ни мне, ни кому-нибудь другомуне было известно о вашем плане. Причина же, по которой она передумала ивсе-таки позвонила мне, вполне объяснима. Точнее, этих причин даже две. За тридня до предполагаемого побега она по какой-то ей одной понятной причинеотправилась навестить вашу бабку, Маргарет Стенхоуп. Насколько мне известно,это связано с ее убеждением в существовании некоего «фамильного проклятия». Какбы там ни было, но эффект от ее посещения оказался совершенно обратным — вашейбабке удалось убедить ее в том, что вы умышленно убили собственного брата, азатем и свою жену.

Пол ожидал чего угодно — гнева, вспышки ярости, но только неэтой абсолютной бесстрастности. Единственное, что могло служить хотя быкосвенным проявлением каких-то чувств, было легкое подергивание жилки на шееБенедикта, появившееся после упоминания имени, очевидно, не очень приятной емуродственницы. Как ни странно, но именно эта непредсказуемая реакцияпреисполнила его решимости довести дело до конца.

— Джулия вернулась из Риджмонта и в тот же вечер узнала, чтопочти всем членам съемочной группы «Судьбы» звонили и угрожали, называясь вашимименем, но даже это не заставило ее изменить свое решение. Нам она позвонилалишь после убийства Остина. Видимо, это оказалось последней каплей. — Полсделал паузу, очевидно, ожидая от Бенедикта вполне естественной в таких случаяхреакции. Но тот продолжал молчать, всем своим видом выражая величайшеепрезрение и к собеседнику, и к тому, о чем он ему говорил. — Да вы понимаете, вконце концов, что я вам пытаюсь сказать или нет? — наконец не выдержал Пол. —Она до самого последнего момента не собиралась вас выдавать! Надеюсь, этопонятно?

Лицо Бенедикта окончательно окаменело, но его голос былобманчиво мягким и вкрадчивым:

— Если вы еще раз позволите себе говорить со мной такимтоном, то я просто вышвырну вас вон, наплевав на обещанные пять минут. Надеюсь,это понятно? — саркастически добавил он.

Собрав остатки выдержки. Пол напомнил себе, что он здесьради Джулии, и более-менее спокойным тоном сказал:

— Давайте не будем пикироваться, как два подростка. То, чтомы не испытываем особой симпатии друг к другу, понятно и без этого. И я приехалсюда вовсе не для того, чтобы с вами спорить, а с единственной целью —предоставить вам неопровержимые доказательства того, что Джулия совершенно несобиралась заманивать вас в ловушку. Я делаю это потому, что присутствие привашем аресте в Мехико и последовавшие за этим события, а также ваш отказотвечать на ее письма и выслушивать какие бы то ни было объяснения стали длянее чрезвычайно сильным душевным потрясением, и семья очень Встревожена еенынешним состоянием. Впрочем, как и я.

— Неужели? — моментально отреагировал Зак на его последнююфразу. — И почему же вас так тревожит ее душевное состояние, позвольте васспросить?