Дэвис удивленно захлопал глазами. Он почувствовал, как запылали его щеки, и порадовался, что тусклый свет луны бросал на них серебристую тень.

– Хочу.

Кэмми залаял и напрыгнул на его ногу. Клаудия рассмеялась.

– То есть мы с Кэмми хотим. Очень.

Клаудия почесала лопоухого Кэмми, и он завилял хвостом и запыхтел.

– Мне всегда нравился твой терьер, Дэвис. Для такой маленькой собаки у него большая душа. Слышал, как он зарычал, когда подумал, что мы с Марией к вам подкрадываемся?

– Да, с ним шутки плохи, – сказал Дэвис. Марии наконец наскучила палка, и она присоединилась к ним, к его удивлению, положив голову ему на ногу. Он погладил ее густой мех. – Привет, красотка.

– Ты ей нравишься, – заметила Клаудия. – А еще она обожает, когда ее чешут вот тут.

Дэвис с удовольствием принялся чесать овчарку, а Клаудия пощекотала уши Кэмми.

– Мне нравится быть рядом с тобой, – сказала вдруг Клаудия. – Сперва я думала, это потому, что ты напоминаешь мне о доме, но, будь это так, я бы испытывала подобное и с Уилксом, и с Шеной, и с Розой – с любым из Псобратьев. – Она посмотрела на него. – Так что я решила, что мне хорошо с тобой, потому что ты добрый. По-настоящему добрый. Думаю, поэтому твоя Богиня с тобой и говорит.

Сердце Дэвиса затрепетало.

– Она могла бы стать и твоей Богиней, – тихо сказал он.

– Думаешь?

– Знаю.

Она улыбнулась.

– А, ну да. Она ведь с тобой говорит.

– Да, но я не поэтому знаю, что она приняла бы тебя.

– А почему?

– Потому что ты тоже добрая. И мне тоже приятно быть рядом с тобой, – сказал Дэвис и затаил дыхание.

Клаудия внимательно посмотрела на него и медленно подалась вперед, а потом мягко, но уверенно прижала губы к его губам.

– Это лучшее, что мне когда-либо говорили. – Она встала. – Пойдем, Мария. Нужно поспать, чтобы не заснуть потом на вахте с Дэвисом и Кэмми. Увидимся, красавчики! – Клаудия в последний раз взъерошила уши Кэмми, послала Дэвису воздушный поцелуй, и они с Марией растворились на темной тропе, ведущей к лагерю.

Только теперь Дэвис позволил себе вдохнуть. Он посмотрел на Кэмми. Кэмми посмотрел на него.

– Это правда произошло? – спросил он терьера.

– Гав! – ответил Кэмми и завилял хвостом так отчаянно, что все его тело заходило ходуном.

Взгляд Дэвиса вернулся к дереву Богини.

– Если это была ты – спасибо. Огромное тебе спасибо.

Возвращаясь в лагерь, Дэвис мог поклясться, что ветер донес до него радостный смех Богини.

* * *

Первая вахта закончилась в полночь, и Данита, широко зевая, сонно поплелась к лежанке, которую устроила вместе с Антресом. Минувшей ночью она спала с ним, и Баст – рысь растянулась между ними, как теплая, мягкая баррикада. Даните нравилось быть рядом с Антресом, особенно в самые темные ночные часы, но мысль о том, чтобы спать, прижимаясь к его большому, сильному и такому мужскому телу, вызывала у нее странные ощущения. Иногда эта мысль была приятна, а иногда пугала. Но тревога за Антреса, которую она испытала в этот день, что-то изменила. Не то чтобы она теперь была полностью готова к физической близости – она решительно была к ней не готова – но, возможно, она была готова попробовать перейти на другой уровень.

Этой ночью Данита не дежурила с Антресом. Она помогала Зоре и Изабель сортировать травы. Потом Изабель нашла недалеко от их временного лагеря целый куст алоэ, и, чтобы пополнить запасы целебной мази, они аккуратно срезали побеги, которые отправились в сумку к остальным черенкам и сеянцам целебных растений, которые они взяли с собой.

Антрес и Баст ушли проверить лодки и заступить на первую вахту у воды. Уилкс и его могучая овчарка, Один, присоединились к ним. Время пролетело так быстро, что Данита очень удивилась, когда увидела рядом Антреса, который улыбнулся ей и пошел к остальным бодрствующим, чтобы сообщить им, что настало время менять часовых.

Данита надеялась, что настало время менять не только часовых.

Она сидела на лежанке, подтянув ноги к груди и положив голову на колени, когда Баст вынырнула из темноты и зачирикала, ластясь к ней.

– Привет! Я тоже по тебе скучала. Ой, фу! От тебя рыбой разит! – Она захихикала и игриво отпихнула от себя рысью морду.

– Они с Одином решили порыбачить, а потом вместе поужинали добычей. – Антрес тяжело опустился рядом с ней и зевнул. – Ох! Как же я устал.

– Как твой палец?

Антрес позволил ей взять раненую руку в свои.

– Это ты скажи. Ты у нас целительница.

– Я не целительница. Я еще учусь. Но я сделала для тебя мазь из алоэ и настой из желтокорня. Я хочу промыть рану снова и сменить повязку, если ты не против.

– Если это сделаешь ты.

Она ухмыльнулась.

– Хорошо, потому что я собиралась пожаловаться на тебя Мари, если ты откажешься.

– Не нужно беспокоить Жриц. Я с радостью позволю тебе меня залатать.

Данита размотала повязку, осторожно опустила раненый палец в кружку с желтокорнем и пополоскала его в настое.

– Хорошо, что кровь остановилась. Ты сможешь завтра грести?

– Конечно! Рана пустяковая – просто ноет.

– Алоэ утолит боль. Хочешь, я заварю тебе макового чаю, чтобы лучше спалось?

– Не стоит расходовать чай из-за такой мелочи. К тому же я так вымотался, что засну и без всякого чая.

Данита закончила перевязывать палец, а потом поднесла его к губам и поцеловала быстро и нежно.

Он распахнул глаза.

– А это для чего?

– Чтобы лучше заживало.

Баст зачирикала и с громким урчанием свернулась у ног Даниты.

– Она говорит, что поцелуи лечат, – сказал Антрес. – Может, нам стоит делать это чаще.

У Даниты взлетели брови.

– Баст сказала, что нам нужно больше целоваться?

– Ну, не совсем. Она сказала, что они лечат, а остальное… гм… добавил я.

Данита испытующе глянула на него, а потом медленно подалась вперед и мягко прижалась губами к его губам. Когда она откинулась назад, ее щеки пылали.

– Отличное начало, – сказал Антрес. – Я даже пожалел, что не поранился здесь, здесь и здесь, – указал он на обе щеки и губы.

– Не говори так! – воскликнула Данита полушутливо. – Я не хочу даже думать о том, что ты или Баст можете пораниться.

– О, можешь не беспокоиться, Дана. Мы с Баст практически неуязвимы – особенно теперь, когда у нас есть семья, ради которой стоит жить.