— Я понимаю, — сказал Турецкий. — Но чем я мог бы вам помочь? Ведь вам, как законодателю, известно, что мы, юристы, должны быть вне поли­тики, абсолютно нейтральны, ну и так далее...

— Ах, бросьте! — сказал Платов. — Есть аб­стракции писаных законов и есть реальная жизнь.

Поймите, это мой регион! Я действительно патриот своей земли, не на словах! Тут мои предки лежат, деды и прадеды! Я отдал ему всю свою жизнь. Един­ственная моя задача — вытащить область из ямы, избавить ее от произвола Москвы, от криминально­го беспредела, наладить жизнь! Вы же видите, Алек­сандр Борисович, кто рвется к власти. Если они сумеют тут воцариться, то, что случилось в воскре­сенье, покажется детской песенкой и аукнется по всей России! Для них ведь победа на выборах здесь только первый этап, только трамплин.

«Эх, — подумал Турецкий, глядя в его серо- стальные честные глаза. — Задал бы я тебе вопрос, дорогой товарищ Платов, — где ты был все эти пять лет своего губернаторства, отчего все эти славные начинания ты отнес на второй срок?.. » .

А Платов говорил с пылкой убежденностью, и казалось, то, что слетает с его уст, для него дейст­вительно свято и он сам верит в это всем сердцем. И Турецкий поверил бы ему, наверное, если бы... Если бы не был тем, кем он был, если бы не провел за жизнь тысячи допросов, когда заведомые мерзав­цы и божились, и землю ели, и вдохновенно врали с такой убедительностью, что им поверил бы и сам Станиславский.

— Так чем я могу помочь вам? — спросил Турец­кий. — Как бы то ни было, каждый на своем месте, мы служим России, так что в конечном счете инте­ресы у нас общие.

— Вот именно! — воодушевился Платов. — А значит, наша первая задача — не дать темным лич­ностям прорваться во власть, оттеснить порядочных людей и установить диктатуру беспредела. Я обес­печу вам все условия, пойду на все. Вы должны найти и разоблачить организаторов этих ужасных событий.

— Слушаю вас, — сказал Турецкий и придви­нулся к губернатору вместе с тяжелым креслом, всем видом выражая готовность оказать собеседни­ку всяческое содействие.

— Понимаете, Александр Борисович, ведь что получилось? Когда все это произошло, меня в горо­де не было. Обеспечение порядка было возложено на руководство областного УВД и ФСБ, и я со своей стороны предпринял все возможное, чтобы ничего подобного не случилось. И все же катастрофа раз­разилась. Спрашивается, почему? Вот на какой во­прос прежде всего вы должны ответить!

— Ну а зачем тогда мы здесь? — пожал плечами Турецкий. — Именно этим мы и занимаемся.

— Наверное, вы не поняли меня, — сказал Пла­тов, понизив голос. — Необходимо форсировать вашу работу. Получить результат как можно бы­стрее! По крайней мере, в течение ближайшего ме­сяца. Мне нужно реабилитировать свое имя и снять с себя эти вздорные обвинения, будто я отдал при­каз спецназу ломать людям ребра... Потому что потом будет уже поздно.

— Я бы рад, — сказал Турецкий, — но, к сожа­лению, тут от нас мало что зависит. И ускорить события мы не в силах, если, конечно, нам нужен верный результат. Так ведь?

— И все же, — сказал Платов, — я думаю, что от вас зависит многое... Если вы нуждаетесь в средст­вах...

«Это уже смахивает на «барашка в бумажке»! — присвистнул про себя Турецкий. — Пусть предло­жение и высказано в самой туманной форме, одна­ко имеющий уши да услышит. Эх, Турецкий, не теряйся, чего там! Теперь же никто не теряется по этой части. А он, надо думать, не поскупится... »

Но он как бы не услышал последних слов губер­натора и сказал:

— Николай Иванович, что мы с вами ходим во­круг да около? Давайте прямо: если вы кого-то кон­кретно имеете в виду, назовите имя. А уж я со своей стороны попробую добыть факты и с фактами в руках подтвердить или опровергнуть ваши предпо­ложения.

— Я рад, что мы поняли друг друга, — облегченно сказал губернатор. — Собственно, ничего друго­го мне ведь и не надо...

— Но знайте, — сказал Турецкий, — я буду бес­пристрастен. То есть не буду ввязываться в здешние разборки ни на чьей стороне.

— Да, да! — воскликнул Платов. — Это подразу­мевается само собой.

— Ну а имя? — тихо спросил Турецкий.

И губернатор, подавшись к нему и не отводя своих серых нержавеющих глаз, так же тихо выгово­рил:

— Клемешев.

И они молча встретились глазами.

«Неплохо, — думал Турецкий, когда тот же джип нес его обратно по улицам Степногорска в сторону их «базового лагеря». Теперь можно будет вздохнуть полегче: материальное обеспечение наверняка будет на уровне: и люди, и транспорт, и связь... И мешать местные уже не осмелятся... Эх, если б знала моя благоверная, читая мое легкомысленное письмишко денька этак через два, какую заметную роль оно сыграло в деле нашей общей победы, если таковая, конечно, нам суждена».

А следующий день был ознаменован нескольки­ми чрезвычайными событиями. И в московских га­зетах, и практически во всей прессе Степногорска появилось официальное заключение правительст­венной комиссии в связи с событиями, имевшими место на площади Свободы. Оно было коротким, бездоказательным, безапелляционным и явно про­диктовано не столько серьезным анализом, сколько сиюминутной политической конъюнктурой.

Вся ответственность за случившееся возлагалась на руководящее ядро общественного движения «Гражданское действие», которое не сумело обеспе­чить порядок в своих рядах, проследить за поведе­нием участников шествия и обеспечить необходимые меры безопасности в местах большого скопле­ния людей. Персональная ответственность была возложена на лидера движения Русакова, чьи многочисленные необдуманные подстрекательские публичные и печатные выступления взвинтили страсти, и прежде всего в молодежной студенческой среде. Кроме того в числе митингующих было отме­чено множество лиц в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. Раздавались призывы атаковать и взять штурмом административные зда­ния, где размещаются местные органы власти. В создавшейся обстановке действия вызванных для обеспечения порядка нарядов милиции и ОМОНа надо признать адекватными и правомерными.

Комиссия выражает соболезнования семьям по­гибших, а также всем пострадавшим во время улич­ных беспорядков и надеется, что следственная груп­па Генпрокуратуры Российской Федерации, рассле­дующая настоящее дело, сумеет в ближайшее время полно, объективно и всесторонне разобраться в со­вершенном правонарушении.

— Ай да молодцы! — воскликнул Турецкий, за­кончив чтение вслух обоим своим коллегам сего унылого шедевра государственной мысли, и от­швырнул газету. — Ну конечно! Чего тут голову ло­мать? Так же проще всего. И нам, так сказать, ука­зание, где именно искать и на чью голову валить. Просто плакать хочется... Правители!

— Вы лучше вот это почитайте, Александр Бори­сович! — сказал Рыжков и потряс над головой стра­ницами городской молодежки. — Тут, кажется, кое- что поинтересней!