— Ну так куда? — с недоумением повернулся к нему водитель.

— Прямо, как всегда, — пробормотал Турецкий и вдруг увидел Наташу. Она стояла за стеклом не своего, а соседнего подъезда и смотрела на улицу, поджидая своего спасителя.

— Вот что, друг, — сказал Турецкий. — Ты толь­ко не подумай чего. Дело серьезное. Сейчас посту­пим так. Вон видишь арку? Заезжай в нее и выходи. Я сам сяду за руль.

— Э-э, да ты чего это?! — часто-часто задышал хозяин «Запорожца», судорожно нагнувшись и пы­таясь нащупать лежащую где-то под ногами тяже­лую монтировку.

— А ну, глянь! — тихо сказал Турецкий и пока­зал свое удостоверение.

— Видал я ваши ксивы! — вскинулся мужик. — Этого мне еще не хватало! Держи свои бабки и вали!

— Жаль, — сказал Турецкий. — А с виду — чело­век как человек.

— О, ч-черт! Ну хрен с тобой! Где, говоришь, остановиться?

Через несколько секунд они поменялись места­ми. И пока Турецкий, сделав круг по двору, вновь направил машину к тому подъезду, где стояла Са­нина, он отдал владельцу «ушастого» нужные ин­струкции.

— Выйдешь из тачки, войдешь в подъезд, там стоит девушка, скажешь: «От Турецкого» и приве­дешь в машину. Все!

— Так вы и есть Турецкий?. В газетах про вас тут писали...

— Я самый, — сказал Александр Борисович. — Ну, давай, друг, некогда!

Он видел, как отшатнулась Санина от его по­сланца, но потом, узнав его за рулем, торопливо вышла и почти бегом приблизилась к «Запорожцу». Пригнувшись, протиснулась на заднее сиденье, и Турецкий с силой надавил на газ. Развалюха зата­рахтела, как маленький танк, однако резво взяла в карьер.

— Не газуй, не газуй! — взвыл хозяин.

Через несколько минут они уже вновь спуска­лись по дороге с холма. Все трое тяжело дышали. Турецкий глянул в зеркало. Никто не тащился за ними, и он остановил машину и показал рукой,

чтобы хозяин занял свое капитанское место у шту­рвала.

— Так куда мы поедем? — обернулся он к Ната­ше. — Разговор, как я догадываюсь, будет долгим, а я не знаю здесь ничего.

— Вы знаете дорогу на Чигриновку? — спросила она водителя.

— А то! Значит, туда?

Она кивнула. И они потащились, и вскоре кра­шеный-перекрашеный «пожарный» «Запорожец» влился в поток машин, пересек город и оказался на шоссе, петляющем параллельно руслу реки. Турец­кий сидел рядом с Наташей. Говорить в грохочущей машине было невозможно, и они молчали. А где-то через час уже были на берегу, глядя на широкий серый плес и теряющийся в тумане противополож­ный берег. Водитель остался ждать их в чайной, перелицованной на новый манер в пиццерию «Счастливого пути!».

— Я расскажу вам все, — начала она. — Все, от начала до конца. Я должна была сделать это раньше, рассказать ему, Володе, и если бы я в свое время решилась на это, скорее всего, он был бы жив. А мне теперь чего-то бояться или стесняться уже не­чего. Мы взрослые люди, и я верю вам. Но прежде всего — вот рюкзак. Здесь все Володины материалы. Может быть, самые важные. Вам они пригодятся наверняка, а мне их держать у себя опасно. Там, в его квартире, уже наверняка пошарили чужие руки. В общем, слушайте...

Ее рассказ продолжался не меньше часа, и Ту­рецкий ни разу не перебил ее. Закончила она, по­старавшись слово в слово воспроизвести их диалог с Югемешевым через стальную дверь этой ночью.

— Спасибо, — сказал Турецкий. — Все это не просто важно, а архиважно. И за доверие ваше спа­сибо. По-моему, вам не в чем себя винить, все так понятно по-человечески...

— Я знаю совершенно точно, он не тот, за кого себя выдает. Я уверена, он связан с самыми темны­ми силами. И сегодняшний ночной визит наверня­ка тоже был неспроста.

— Да-да, — кивнул Турецкий, — есть над чем подумать... Сколько, говорите, весил тот «дипло­мат»? Сорок два кило? Что же там могло у него быть?

— Сначала я подумала — золото, — сказала На­таша. — Ну, доллары, золото, понимаете? Но потом у меня появилась другая идея. Возможно, это бред... Дело в том, что мой покойный отец был директором особо секретного оборонного завода, где делали самую серьезную... стратегическую продукцию. Я, конечно, знаю мало, сам папа никогда ничего тако­го не говорил, однако слышала, что в числе их изделий были и... компоненты мобильного ядерно­го оружия... Радиоактивные вещества... ну, скажем, оружейный плутоний... Он ведь такой же тяжелый, как золото, но в десятки раз дороже... Был слух, будто вскоре после смерти отца там у них на спец­складах обнаружилась какая-то пропажа... Пони­маете, если бы вдруг какую-нибудь из этих пропав­ших деталей нашли у нас дома, подумали бы только на отца...

— Так-так... — задумчиво проговорил Турец­кий. — А потом вдруг ни с того ни с сего этот шум на Западе насчет нелегального вывоза этого самого плутония. Хм! Миф, легенда, газетная утка? Поче­му-то и наши и за границей поспешили замять эту историю...

Оба замолчали.

— Ну хорошо, — сказал Турецкий. — Меня ин­тересует еще один эпизод. Там, кажется, обозначи­лась какая-то важная зацепка. Вы говорили, во время демонстрации в то воскресенье, когда нача­лась заваруха на площади, вас вытащил оттуда какой-то человек.

— Ну да... Такой высокий, спортивный, лет тридцати восьми — сорока... А сегодня ночью он, Югемешев, то ли проговорился, то ли нарочно ска­зал, что это был его человек. Которого якобы он и послал, чтобы тот меня спас и вытащил из давки.

— И вы больше никогда не видели его? — спро­сил Турецкий.

— Я увидела его минут через десять, на улице. Я шла как пьяная, меня обогнали двое кавказцев, я еще внимание обратила, оба были одеты одинаково, как близнецы. И какие-то очень озабоченные они были, не такие, как все.

— Ну-ну! — невольно придвинулся к ней Турец­кий. — Продолжайте! Только старайтесь все опи­сать как можно подробнее, вы даже не представляе­те, как это важно!

— Я видела, как они забежали во двор, — не­вольно нахмурив брови и сосредоточась, продолжа­ла Наташа. — А за ними — трое других, в каких-то серых куртках...

— Ну! — воскликнул Турецкий, и ему самому показалось, что глаза у него заблестели. — А потом эти трое сразу оттуда вышли, так?

— Так вы тоже там были? — спросила Наташа.

— Да не был я там! Я был тогда в Москве, — быстро ответил Турецкий, одновременно веря и не веря в эту неслыханную удачу. — Значит, те трое вышли, а первые двое, кавказцы, больше не появи­лись?

— Ну да... — растерянно ответила она.

— И вы не слышали ничего?

— Ничего, — сказала она. — Те трое появились почти сразу же, как будто заглянули в тот двор по ошибке, и их встретил тот, кто спас меня на площа­ди. Уверена, они были вместе. А потом я потеряла их из виду.