Вот только жители её весьма благополучного района вряд ли будут терпимы к матери — одиночке. Несмотря на распространенность добрачных связей среди вэй и девиц из простых, подобные отношения, согласно правилам приличия, не выставлялись напоказ. И плоды такой "любви", как и в самом замшелом средневековом обществе, не приветствовались…

Сказаться вдовой? Ведь эти данные не просто было проверить — хоть каким-то выходом это могло стать. Уехать в какую-то деревню, прихватив лишь темные одеяния и слезливую историю о погибшем муже?

В общем, хотелось мне того или нет, нужно было определяться. Разработав как можно быстрее все варианты действий — при этом пока не привлекая лишнего внимания и выполняя свои обязанности должным образом.

Так что на следующий день я появилась за завтраком почти с улыбкой — правда, съела лишь подсушенный хлебец — и вернулась к запланированному списку дел, уделяя достаточное внимание и им, и своей хозяйке. И попутно изучая газеты и доступные мне книги в лавках на столь волнующий меня предмет.

Я даже решилась на сопровождение Аржеи на представление в королевском театре — хотя ничего, конечно, не запомнила, поскольку постоянно беспокоилась, что меня могут заметить, кто не должен… Или же я увижу сладкую парочку и… выдам что-то нехорошее. Но вэй-гана, слава Богу, не было, как и девиц с отбора, и я вполне спокойно просидела на своем месте оба действа.

Моего уличного «сопровождения» тоже не наблюдалось.

Как только после пережитого потрясения голова начала хоть немного работать, я вспомнила о своих опасениях и стала более чем пристально следить за окружающими каждый раз, когда выходила из дома. Но так и не смогла уличить кого-то в преследовании.

И порадовалась, что не стала ничего сообщать вэе или стражам — выглядела бы полной идиоткой.

Так что я чувствовала себя теперь почти свободно, выезжая и прогуливаясь по поручениям вдовы Майер, попутно собирая для себя по крупицам сведения — и все больше убеждаясь, что в отсутствие достоверных данных по поводу девяти самых известных семейств и их детей, лучше бы мне уехать пока из столицы, да и дешевле это будет. Ну и продолжала заниматься гардеробом вэи и… составлять план собственных покупок и необходимых одежек для себя и малыша.

Людей на улицах становилось все больше — вскоре планировалось три дня праздников, самых главных в году, и ради этого с окрестных городов и деревень приехали и благородные, и деревенские. Но меня, как ни странно, это не раздражало, напротив, мне нравилась суета и сутолока, так напоминающая центр Москвы. Ощущение предвкушения и разлитая повсюду радость.

Я забывала о собственных сомнениях и невзгодах и порой просто шла, почти бесцельно, наслаждаясь общим воодушевлением, украшенными гербами особняками, цветами и цветочными гирляндами, в многочисленности продававшимися на тротуарах, представлениями уличных актеров на каждом углу.

Вот и сегодня возвращалась домой, чуть ли не проталкиваясь через многочисленных гуляк и застрявших на дороге дилижансов. И потому не сразу заметила мужскую фигуру, спускающуюся с нашего крыльца.

А когда поняла, кто это — опешила.

Проводила взглядом высокого мужчину и только потом зашла в дом. Сняла шляпку и оставила корзинку в холле, а сама поднялась наверх.

Вэя Майер была в гостиной — стояла и задумчиво смотрела в окно.

Спросить или не спросить?

— Аржея? Мне показалось или…отсюда только что вышел вэй Янгарелл?

Она обернулась ко мне довольно резко, будто настолько погрузилась в размышления, что не заметила моего прихода:

— Да, действительно… Он заходил, — сказала она смущенно и отвела взгляд, будто желала скрыть какую-то информацию.

Меня это несколько напрягло, но вряд ли я имела право настаивать. Тем не менее уточнила:

— Вы сделались дружны во время отбора? Он показался мне приятным и галантным.

— Ну… да, — протянула вэя с сомнением, посмотрела на меня пристально и тут же — в сторону. — Во время антракта в театре, когда вы оставались в зале, я…снова случайно столкнулась с ним. И вот… визит вежливости.

И замолчала.

Угу. А недоговаривать — это тоже вежливо?

Хотя кто я такая, чтобы передо мной распинались?

Я едва подавила вспышку раздражения — хм, а ведь гормоны, похоже, разыгрались не на шутку, уж больно остро я последнее время на все реагировала — кивнула и сказала, проглатывая рвущиеся вопросы.

— Пойду… проверю готовность к ужину.

— Да-да… ступайте.

Ступайте?

Ох, не нравится мне все это…

Праздники, посвященные Дню Зрелости проходили в столице с огромным размахом.

Начинались они задолго до самого дня и продолжались несколько суток после. Это были и народные гуляния, оплачиваемые из королевской казны, и хаотичные рынки и представления, спонтанно возникающее веселье в различных трактирах и кабаках, ну и… раздолье мелким воришкам и прочих прохиндеям, приезжающим в Арнодалор поживиться легкими монетами так же, как прочие приезжали за впечатлениями.

Чем был более знатен род, тем ближе он старался селиться ко дворцу — если не являлся счастливым обладателем собственного особняка в центральной части. И тем на большее количество приемов и балов, устраиваемых королевской четой, вэй-ганами и вэями побогаче стремился получить приглашения.

У «Зрелости» было несколько значений.

В древние времена он представлялся праздником плодородия, собирающим жителей соседних поселений. Но не на исходе жатвы, а в разгар, когда сама природа брызжет красками и дарами, поля и луга полны сочных и готовых к сбору овощами и фруктами, а в лесу разнотравье, ягоды, лишайники и похи — местные грибные колонии.

Несколько позже, когда произошло четкое разделение на магов и не-магов, на существ различной наружности и даров, это стало в том числе праздником восхваления магической Сущности мира, пронизывающей планету и благоволящей всем живущим. Было принято, чтобы маги, одаренные и разбогатевшие жители многочисленных королевств демонстрировали свои возможности: в виде фокусов и представлений, в виде благотворительности. Например, безвозмездного исцеления тех, кто не мог заплатить за лекаря; предоставления защиты, пищи и крова; помощи бедным и обездоленным. Тогда же наступала пора свадеб. Считалось, что, поженившись в эти дни, мужчина и женщина проживут вместе долго и счастливо, а их дом будет полон.

Накануне Зрелости говорили только добрые слова и совершались только хорошие дела — чтобы напитать светом магический каркас. И тогда это воздавалось сторицей…

После становления королевства Фаэран, День Зрелости стал к тому же днем королевского «сияния и благополучия», восхваления взросления цивилизации в целом и этого государства, что давало возможность своим жителям жить в довольствии и сытости, в частности.