Мысли о всяческих тварях, бегающих и летающих, привели Эву втакое волнение, что она собралась уже покинуть подвал, не попытавшись дажезаглянуть за другую дверь, но любопытство, которое, как известно, не порок,оказалось сильнее страха. Шумно выдохнув, как перед полным стаканом водки, Эваобогнула стеллаж. Взялась за ручку. Потянула. И о чудо! Дверь без скрипараспахнулась, явив длинный коридор. Узкий, низкий, но не темный – в конце егобрезжил свет. Судя по красноватому тону, это был отблеск уходящего дня. Значит,там, на другом конце коридора, выход на улицу. Чтобы проверить правильностьсвоей догадки, Эва ступила под своды подземного хода. Торопливо зашагалавперед. Спустя минуту достигла расщелины в скале и выбралась на воздух. Чистый,холодный, влажный, льдистый – с неба сыпал мокрый снег…

Эва обернулась, чтобы посмотреть, откуда вышла. Оказалось,из недр «Красной скалы». И теперь находилась позади дома, но в приличномотдалении. Повертев головой, Эва отчетливо увидела соседний особняк – «Голубуюскалу» – и едва различила очертания «Белой». Первый выглядел как классическийрыцарский замок, мрачноватый, основательный, с квадратными, ощетинившимисязубцами башнями, а второй – индийский Тадж-Махал, помпезный, роскошный, вколоннах и маковках. Однако архитектурные красоты не произвели на Эву особоговпечатления. Она оценила их, но и только, хотя обычно весьма придирчиворассматривала все детали, беря на вооружение (в будущем году она собираласьвыстроить себе особняк подальше от Рублевки и ее обитателей), но сейчас мыслибыли заняты другим. А именно ходом, по которому она прошла минуту назад.Почему-то факт его обнаружения сильно взволновал ее. И обрадовал. Эве, в чьейдуше ближе к вечеру вновь всколыхнулись дурные предчувствия, стало немногоспокойнее оттого, что теперь она знает еще один выход из дома, кроме главного и«черного» с кухни. Знает она одна! А это значит, что у нее есть преимущество…

О том, что ход этот в принципе ведет в никуда, все в те женескончаемые горы, Эва думать не хотела. Побег из дома уже казался ейспасением. Как будто есть большая разница, где именно умереть: под мрачнымисводами «Медной горы» или под черным ночным небом Кавказа. Все равно ведь никтои никогда не сможет выбраться из этого скалисто-льдистого плена, а значит, влюбом случае погибнет – не от руки таинственного убийцы, затаившегося в доме,так от снега, холода, ветра или же от вероломства гор, обманчивых и опасных…

Эва понимала это, но все равно радовалась, радовалась какребенок. Она надеялась, что, сбежав из дома, сможет выиграть время и выжить.Почему-то предчувствие (интуиция обострилась за последние сутки, теребя сердце исжимая грудь) подсказывало, что ходом этим ей в скором времени придетсявоспользоваться.

Ледяной порыв ветра вернул Эву к действительности и заставилпоежиться. Оказалось, что за те минуты, что она стояла здесь, снег успелзасыпать ей волосы, растаять и стечь на плечи. Влажная ангора кофты прилипла ккоже и неприятно холодила. Так что во избежание простуды Эве пришлосьнезамедлительно нырнуть во чрево горы. Как не хотелось ей возвращаться мрачнымкоридором, затем холодным подвалом! Но пришлось – по улице идти было долго, даи боялась она, что кто-нибудь заметит…

Обратная дорога заняла гораздо меньше времени, поскольку Эване шла, а бежала, тряся пудовыми грудями, цокая каблуками, задыхаясь снепривычки, потея, как лошадь. Она не бегала уже много лет. Но ничего –домчалась, не сбавляя скорости, аж до двери, ведущей из подвала в фойе. Правда,в конце пути чувствовала себя эдаким армейским новобранцем после марш-броска вполном обмундировании (у тех противогазы да автоматы, а у нее два «вещмешка» нагруди!), но останавливаться, чтобы перевести дух, не стала – перескочив черезпорог, вырвалась на волю…

И чуть не сбила с ног идущую ей навстречу Томочку.

– Блин, Эва! – возмутилась стилистка, отскакивая ипринимаясь стряхивать с туфли, на которую Эва наступила, несуществующуюгрязь. – Несешься, как носорог! Чуть не затоптала меня.

– Извини, – выдохнула Эва, прижавшись спиной кдвери подвала. – Просто мне не терпелось вырваться оттуда.

– Я не знаю, зачем ты туда вообще спускалась. Там жетрупы! Пусть бы Дуська одна шла, раз напросилась… Кстати, она все еще там?

– Ага.

– Чего нашли? – Она, весело подмигнув, щелкнулапальцем по горлышку бутылки, высовывающейся из Эвиной подмышки. – Кромеэтого, разумеется?

– Ничегошеньки. Но Дуда не теряет надежды. Говорит, тамтьма помещений, и все собирается обследовать.

– Ну дает, – коротко хохотнула Тома. – А мы,представь себе, уже закончили.

– И каковы результаты поисков?

– Ху… же не придумаешь! Лыж нет, сигналок нет, ни чертанет! Только фонари, веревки да палки. Ну и куча дребедени, конечно.

– Что же делать?

– Будем решать. Соберемся в гостиной и все обсудим зарюмкой чая. Так что зови Дуду… – И не успела Эва придумать предлог, чтобыэтого не делать, как Тома сама изменила решение: – А вообще-то не зови! Пустьделом занимается. Авось и вправду найдет что-нибудь. – Вдруг она наморщиланос и пробормотала: – Откуда прелой шерстью пахнет? От тебя, что ли? – Итолько тут Тома заметила, что пух Эвиного свитера полег от влаги. – Где тыпромокнуть умудрилась? Ты что, на улицу ходила?

– М-м-м… Нет. В подвале в одном месте с потолка течет…На меня накапало…

– Вот так у нас всегда! С виду дворец, а на самом деле– халупа! Никак строить не научимся, все бы нахалтурить. Надо хозяйке сказать,пусть меры примет, а то дом просесть может.

– Лучше Антону скажи, Элена все равно забудет.

– Не, она сейчас нормальная. Почти трезвая.

– Пока да, но после этих двух пузырей, – Эвапередала бутылки «Мерло» Томе, – которые она попросила достать из погреба,будет как ландыш серебристый…

Пока она болтали, по лестнице в холл спустилась Натуся.Заметив Эву с Томой, она подошла к ним со словами:

– Я только что от Ники. Звала ее спуститься…

– И что? – нахмурила не подкрашенные, невыщипанные, а густые и светлые брови Тома. – Все еще корчит из себяневинно осужденную?

– Обижается, естественно… – Натуся привычно сдулас глаз длинную челку и, глянув на Эву своими огромными глазищами, спросила: – Аты чего сырая?

– В подвале намокла, – ответила Эва. – Вы непротив, если я пойду переоденусь?

– Конечно, иди. Мы тебя подождем.

– Не стоит, – выпалила она. – Я еще в ваннойнемного посижу. Чтобы согреться. Сами знаете, как быстро я простужаюсь. –Эва театрально покашляла. – А мне сейчас болеть никак нельзя – нас ждетИталия!

– Ладно, иди к себе. Не торопись, мойся, переодевайся, есличто – мы в гостиной.

И, взяв Тому под руку, Натуся зашагала по холлу к дверямгостиной. Проводив их взглядом, Эва бросилась к лестнице. По пути она чуть несшибла спускающуюся Ладочку и едва не отдавила ноги вышедшей из коридора Нике,но времени на долгие извинения тратить не стала, дважды бросила «пардон» ипродолжила бег.