положила руку на его уже обнажённую спину. Он вздрогнул от прикосновения её холодной руки, но не отодвинулся.

— Позволь мне.

Раньше он, вероятно, стал бы спорить, настаивать, что прекрасно знает, как разжигать огонь, но то ли от усталости, то ли просто от долгого путешествия, которое они проделали вместе за последние месяцы, на этот раз он ничего не сказал, только встал и освободил ей место для работы.

Она проигнорировала предложенный ей кремень и вместо этого протянула руку к будущему костру. Она тоже дрожала, но её намерения требовали менее точного мастерства и грубой силы. Она сделала успокаивающий вдох и потянулась к той части своей души, которая принадлежала ей, но нет. Она ответила, неистовая, заряженная и горячая на ощупь. Она потянула, позволив магии скатиться по руке к аккуратно сложенной куче дров, и уставилась на растопку у основания.

Она завладела изменяющимся давлением и из её ладони появилась маленькая полоска раскалённого добела небесного огня. Вспышка небесного огня охватила растопку, к которой стремилась, обугливая землю вокруг. Но дело было сделано. Несколько больших кусков дерева вспыхнули пламенем.

Киран схватил её за плечи и оттащил на несколько шагов назад, подальше от потрескивающего огня, который мгновенно ожил. Он взял несколько более тяжёлых поленьев, которые были сложены поблизости, бросил их в пламя, и в мгновение ока ревущий огонь вспыхнул перед ними, испуская жар, который начал медленно пробиваться сквозь холод, захватывая каждый дюйм тела Авроры.

Они разложили одежду, которую уже сняли, на больших камнях, окружавших их святилище, и когда дел больше не осталось, она повернулась к Кирану. Он потёр затылок. Раздетый, но в брюках, которые всё ещё были на нём.

Он прочистил горло.

— Было бы лучше, если бы мы сняли всю нашу мокрую одежду.

Аврора кивнула, понимая, что он прав.

— Мы можем расположиться в разных местах, — предложил он. — Я останусь за этой скалой, — сказал он, указывая на место подальше от костра, в котором, как она догадалась, будет довольно холодно всю ночь. — Ты можешь остаться на этой стороне. Надеюсь, к утру хотя бы некоторые вещи окажутся достаточно сухими, чтобы снова их надеть.

— Это глупо, — ответила Аврора. — Тебе нужно быть у огня. Ты заболеешь.

— Тогда мы будем спать по разные стороны костра. И я обещаю не смотреть.

— Теперь ты ведёшь себя просто смешно. Ты прекрасно знаешь, что самое разумное для нас — это разделить тепло тел. Кроме того, мы уже спали бок о бок.

Не говоря уже о поцелуе в реке, о котором никто из них не упоминал, так как им удалось не умереть после этого.

— Да, но это было раньше. И мы никогда не были…

Он сделал жест, который, как она догадалась, имел отношение к их скорому состоянию в неглиже.

— Раньше?

— До того, как ты стала принцессой.

— Я всё это время была принцессой, Киран. Каждый раз, когда ты целовал меня, обнимал, заставлял бегать до тех, пока я не начинала желать умереть, — продолжила она, пытаясь разрядить внезапно навалившееся тяжёлое настроение.

Но никаких изменений в сгустившемся и нагнетенном между ними воздухе не произошло. Они так долго были врозь, и теперь каждый биологический инстинкт, который у них был, сводил их вместе. Может быть и несколько меньше биологических инстинктов. Аврора крепко обхватила себя руками, борясь с дрожью.

— У меня такие же губы. То же самое тело. Я тот же самый человек.

— А что бы сказала твоя мать, если бы узнала, что ты целовалась с кем-то вроде меня?

— Насколько я знаю, мы оставили мою мать в довольно уютной обстановке с твоим наставником, который к тому же охотник.

— Ты же знаешь, что это не одно и то же. Очевидно, он лорд.

Аврора и сама ещё не до конца разобралась в этом. Во время их путешествия она узнала, что в прошлом Дьюк был моряком. Но чтобы он был моряком, на чьих историях она выросла, вдохновилась и всё ещё в некотором роде моделировала свою жизнь? Она не была уверена, что чувствует по этому поводу. Она провела большую часть своей юности, воображая истинный конец истории Финнеса Вольфрама, колеблясь между нигилистическими видениями затонувшего корабля где-то на дне моря и фантазиями о райском острове, где жизнь была проще и безопаснее и так отличалась от здешней. Теперь она знала конец истории, и это было совсем не то, что она могла себе когда-либо представить.

Но сейчас она думала не об этом, она была всецело сосредоточена на Киране.

— Ты злишься на него за титул, даже после стольких лет совместной жизни? Ты покинешь его команду? Отправишься в путь сам по себе? Оставишь ли ты его так же, как грозился оставить меня?

Киран тяжело вздохнул и сел у огня.

— Если мы собираемся завести этот разговор, то нам лучше согреться.

Он начал стаскивать сапоги, и Аврора придвинулась ближе, проделывая то же самое со своей собственной обувью.

— Ну что? — спросила она, когда они оба были босыми и подошли к потрескивающему костру. — Ты убежишь от Дьюка, как убежал от меня?

— Я не убегал от тебя.

Аврора вызывающе подняла бровь.

— Неужели? А я вот помню, как хлопнула дверь, и я осталась одна с моим сердцем в руках.

— Я здесь сейчас, не так ли?

— Так и есть. Хотя я понятия не имею почему. Ты сказал мне, что не принадлежишь этому миру, не встретил меня, когда я попросила тебя об этом, а потом всё равно появился как мятежник. Твои действия не совсем ясны.

Киран фыркнул, его лицо исказила гримаса.

— Я не могу сказать, что мои чувства всегда были ясны.

Аврора сглотнула, её горло пересохло, несмотря на то, сколько воды она случайно проглотила.

— А теперь твои чувства ясны? — спросила она. — Там, в реке, они были вполне определёнными, но если нет, пожалуйста, уточни.

Киран посмотрел на неё, дым от костра делал их маленькую нишу туманной на фоне ночи.

— Я всё ещё не принадлежу к твоему миру.

— Некоторые сказали бы, что я тоже не принадлежу своему миру.

Руки Кирана взлетели вверх от того места, где они сжимали его колени, и слова вырвались из него, как будто правда наконец-то нашла выход на свободу.

— Именно поэтому я и не мог уехать. Помогите мне небеса, Аврора. Мне хотелось уйти. Я хотел иметь возможность сделать этот выбор, — он сглотнул, и его лицо стало серьёзным, он наклонился ближе к огню, ближе к ней. — Но пока ты живёшь в этом мире, я хочу прикрывать