с достаточной практикой выковать огненный меч для себя. Если ей это удастся, это означало бы, что она никогда не останется без оружия, никогда не будет беспомощной снова.

Джинкс обхватила ладони Новы своими и удивлённо посмотрела на неё. Шок от прикосновения нарушил концентрацию Новы, пламя дико замерцало, а затем исчезло совсем, вернув их назад во внезапную темноту.

— Ты можешь сжечь всё что угодно, — прошептала Джинкс. — Прости, я отвлекла тебя.

Нова всё ещё думала о выражении лица Джинкс за мгновение до того, как пламя погасло, о том, как тени заиграли на её подбородке и скулах, одновременно подчёркивая её ярость и смягчая её. Новайя никогда не была склонна к творчеству. Она искала место в штате портнихи, потому что прекрасно владела иглой, и это был способ уйти от работы горничной, но также это было просто средством для достижения цели. Она всегда была так занята заботами о том, как выжить, что мечты не были тем, что успевало укорениться и вырасти в её сознании. Но это единственное воспоминание о Джинкс в свете её пламени заставило её внезапно подумать о том, как бы стать художницей и попробовать сотню разных цветов, пока она не найдёт те, которые сделают её совершенно правильной. Казалось несправедливым, что она была единственной, кому довелось увидеть такое зрелище. Это было слишком красиво, чтобы не захотеть поделиться этим.

— Как ты думаешь, я смогу сделать меч из огня? — спросила Нова. — Или для начала что-нибудь поменьше? Кинжал?

— Богиня, конечно. Я уже могу себе это представить. Ты будешь великолепна.

Желудок Новы снова опустился — предвкушение и тревога слились в одно месиво запутанных, переполняющих её эмоций.

Джинкс легла обратно на кровать, упершись ногами в ближайшую стену, и они начали болтать о возможностях различных видов огнестрельного оружия, и о том, что со временем Нова сможет научиться колдовать.

По прошествии времени, пока Джинкс обсуждала достоинства огненного хлыста и какого-то оружия, с которым она однажды сталкивалась, которое можно было бросить и которое возвращалось к своему хозяину, не с помощью магии, а с помощью своей формы, Нова начала зевать.

Она подтянула подушку поближе, но сделала всё возможное, чтобы приподняться на локте, не желая, чтобы Джинкс перестала говорить, но другая ведьма заметила это движение. Она перекинула ноги через колени Новы и опустила плечи на подушки.

— Ложись спать, если устала, — сказала Джинкс. — Думаю, этого кусочка магии было достаточно, чтобы успокоить твой разум.

Нова не знала, изменило ли это что-то, но она всегда была спокойнее, когда Джинкс была рядом, даже когда нервничала. Нове это в ней нравилось. Но как только её плечи коснулись матраса, их уже было не поднять. Джинкс всё ещё прислонялась к её коленям и земная ведьма протянула руку, убирая длинную прядь чёрных волос с лица Новы, которую та была не в силах убрать.

Её сердце сжалось, затем тяжело забилось, как неудачно брошенные камни в пруд.

— Моя мать была бы рада познакомиться с тобой, — сказала Джинкс. — Она тоже была ведьмой, и она… я думаю, она гордилась бы тем, что мы делаем.

— Даже несмотря на то, что мы заперты?

Вес поднялся с колен Новы, и она услышала, как заскрипела крошечная кровать. Джинкс растянулась на другом конце.

— Это лучше, чем то, что случилось с ней.

Впервые Нова услышала уныние в обычно неутомимом тоне другой ведьмы. Она несколько минут молчала, слишком трусливая и неуверенная в том, хочет ли Джинкс, чтобы она спросила.

Наконец, она сказала:

— Ты хочешь поговорить об этом?

Нова протянула руку над кроватью, пока не нашла то, что могло быть коленом девушки. Затем рука Джинкс тоже оказалась там, обвиваясь вокруг её собственной руки и крепко сжимая пальцы.

— Не сегодня. Мне кажется, на сегодня у нас было уже достаточно размышлений.

Джинкс отпустила её пальцы, но продолжала держать руку, повернув её так же, как она делала, когда они работали. Рука Новы сверху, а ладонь Джинкс снизу.

— Как думаешь, ты сможешь призвать пламя? Ещё один раз?

Нова не стала спрашивать зачем. Она просто удлинила петлю своей магии в руке, пока крошечная жемчужина огня не появилась в центре её ладони. Когда это произошло, она обнаружила, что глаза Джинкс смотрят не на пламя, а на неё саму. Они смотрели друг на друга, обе неловко свернулись на боку на кровати и заняли диагональные территории, оставив узкую границу между ними.

— Всё нормально? — спросила Джинкс после долгого молчания.

Нова сглотнула и кивнула, пламя стало чуть ярче, хотя она этого не хотела. Ведьма всматривалась в её лицо, и Нова не отвела взгляда, даже когда нервы забурлили в её животе, как штормовые волны.

— Ну, ладно, — Джинкс улыбнулась, отстраняя свою руку. — Спокойной ночи, моя огненная ведьма.

Нова позволила пламени погаснуть и устроилась на подушке, внезапно почувствовав себя гораздо менее усталой.

— Спокойной ночи, Джинкс.

Потом она постаралась уснуть, но её сердцу потребовалось много времени, чтобы вернуться в нормальный ритм.

* * *

Они встретились в незнакомой Авроре части города, но Киран знал дорогу. Окраина города, где домов было мало, а улицы забиты промышленными складами. Они находились недалеко от доков, где базировалось ограниченное судоходство Павана на реке Напатья. Напатья была главным источником воды в городе, но также обеспечивала возможность для торговли купцам, которые готовы были совершить путешествие.

Похоже, у Зефир были связи и в этой области. Несмотря на глухую ночь, маленький порт был пуст, а здания темны и лишены жизни. Ночью неожиданно похолодало и на щёки Авроры начал падать мокрый снег. Она высоко подняла воротник своего жилета, не позволяя снежинкам попадать на кожу, и продолжила идти за Кираном.

Она чувствовала, что Повелитель бурь где-то там над чем-то трудится, тёмные души метались вокруг города, задерживаясь в полях и небольших холмах, и в собирающихся облаках чернильно-чёрного неба, задевая городские стены. Она не знала, что задумал Повелитель бурь, но чувствовала его присутствие так же ясно, как души, которых он загнал в ловушку.

Когда они подошли к краю причала, Зефир и Раким уже ждали их, но больше никого не было. Порт располагался на излучине реки, где она ненадолго ныряла в городскую черту, но затем снова поворачивала и уходила в дикие дебри. Городские стены продолжались на земле, окружающей реку, с мостами, построенными над каждым участком воды. Мосты были освещены длинной линией факелов, но они находились достаточно далеко от причала, и Аврора не могла разглядеть детали, только общие очертания мостов и тень