Проходит целая вечность, прежде чем мы выходим в середину. Мэйвен ждет, и его плащ так же роскошен, как шлейф Айрис, и почти так же длинен. Король внушительно выглядит в ярко-алом и белом, взамен черного. На нем новая корона – серебряное пламя, украшенное рубинами. Она сверкает, когда Мэйвен поворачивает голову, чтобы взглянуть на приближающуюся невесту и ее свиту. Сначала он находит глазами меня. Я достаточно хорошо его знаю, чтобы распознать сожаление. Оно вспыхивает на мгновение, мелькает, как огонек свечи. И так же быстро исчезает, оставив воспоминание, похожее на дым. Я ненавижу Мэйвена, особенно потому, что не в силах подавить ставшую привычной жалость к этой тени пламени. Чудовищ создают другие. Вот и Мэйвена создали. Кто знает, каким он мог бы стать?

Церемония занимает битый час, и всё это время мне приходится стоять рядом с Эванжелиной и остальными спутницами невесты. Мэйвен и Айрис обмениваются словами, клятвами и обещаниями. Еще говорит какая-то женщина в простом синем одеянии. Она, очевидно, из Озерных – может быть, жрица тамошних богов? Я почти не слушаю. Думаю только об армии в красных и синих мундирах, марширующей по миру. Тучи продолжают стягиваться, каждая из них темнее предыдущей. Они проплывают над куполом и рассеиваются. Буря хочет разразиться, но как будто не может.

Какое знакомое ощущение.

– Отныне и до конца моей жизни я обещаю быть тебе верным, Айрис из Дома Сигнета, принцесса Озерного края.

Мэйвен протягивает руку. На кончиках его пальцев вспыхивает огонь – слабый и легкий, как пламя свечи. Я могла бы задуть его, если бы захотела.

– Отныне и до конца жизни я обещаю быть тебе верной, Мэйвен из Дома Калора, король Норты.

Айрис в точности повторяет его движение. Белый рукав, по краю отделанный ярко-синим, красиво ниспадает, приоткрыв белую кисть. Айрис призывает влагу из воздуха, и в ладони принцессы появляется дрожащий шарик воды. Когда они с Мэйвеном соединяют руки, способности уничтожают друг друга без единой струйки дыма или пара. Мирный союз заключен и скреплен легким поцелуем в губы.

Мэйвен целует Айрис не так, как целовал меня. Без особого огня.

Хотела бы я исчезнуть.

От грома аплодисментов я вздрагиваю. Большинство присутствующих поздравляют молодых. Я их не виню. Это последний гвоздь в крышку гроба Озерной войны. Хотя в основном на ней умирали Красные – сотнями тысяч, миллионами, – Серебряные погибали тоже. Они вправе радоваться заключению мира.

Снова прокатывается шум – отодвигается множество кресел по всему залу, ножки скребут по каменному полу. Я содрогаюсь, подумав, что нас сейчас задавит толпа поздравителей. Но Стражи оттесняют придворных. Я цепляюсь за шлейф Айрис, словно за спасательный круг, в то время как она быстро движется сквозь прибывающую толпу, вновь устремляясь на площадь Цезаря.

Разумеется, снаружи шум усиливается десятикратно. Реют флаги, слышатся радостные крики, на нас дождем сыплются конфетти. Я наклоняю голову, пытаясь укрыться. В ушах начинает звенеть. И это ощущение не проходит, как бы я ни трясла головой. Кошка берет меня за локоть, впившись пальцами в тело, по мере того как вокруг скапливается всё больше и больше народу. Стражи что-то кричат, приказывая толпе отойти. Мэйвен бросает взгляд через плечо; его лицо залито серым румянцем возбуждения или волнения – возможно, того и другого сразу. Звон усиливается, и мне приходится выпустить шлейф Айрис, чтобы зажать уши. Толку никакого, я лишь замедляю шаг и оказываюсь в бушующем море. Айрис движется дальше, об руку с мужем, а за ними идет Эванжелина. Нас разделяют десятки людей.

Мэйвен замечает, что я остановилась, и поднимает бровь. Его губы вопросительно раздвигаются. Он замедляет шаг.

И тут небо чернеет.

Грозовые облака множатся – темные, тяжелые, – собираясь над нами, как зловещий дым пожара. В них мелькают молнии – белые, синие, зеленые. Все они заостренные, опасные, разрушительные. Неестественные.

Сердце у меня бьется так громко, что заглушает толпу.

Но гром еще сильней.

Он отдается в моей груди, такой близкий и гулкий, что сотрясается воздух. Я чувствую его вкус.

Следующую молнию я не успеваю заметить: Кошка и Клевер хватают меня за плечи и опрокидывают наземь, будь проклято мое платье. Они впиваются в ноющие мышцы и руками, и способностью. Молчание заполняет мое тело быстро и мощно, выдавив воздух из легких. Я отчаянно пытаюсь вздохнуть. Мои пальцы скребут плиты, отчаянно пытаясь за что-нибудь зацепиться. Если бы я могла дышать, я бы рассмеялась. Уже не в первый раз меня валят наземь на площади Цезаря.

Еще один удар грома, еще вспышка синего цвета. И в ответ – прилив молчания, от которого я чуть не выворачиваюсь наизнанку.

– Не убивай ее, Дженни, не надо! – кричит Клевер. «Дженни». Вот как зовут Кошку на самом деле. – С нас головы снимут, если она умрет!

– Это не я, – задыхаясь, выговариваю я. – Я ни при чем!

Если Кошка и Клевер слышат меня, то не подают и виду. Их давление не ослабевает, боль не проходит.

Не в силах кричать, я заставляю себя поднять голову. Я ищу того, кто мне поможет. Ищу Мэйвена. Он отгонит Арвенов. Ненавижу себя за эту мысль.

Передо мной мелькают ноги, черные мундиры, яркая гражданская одежда, вдалеке движутся оранжево-красные плащи. Стражи движутся неуклонно, не ломая строй. Как на банкете, который едва не окончился убийством, они методично выполняют одну-единственную задачу – защищать короля. Они поспешно поворачивают, направляя Мэйвена не ко дворцу, а к Казначейству. К спасению.

Спасению от чего?

Эту жуткую грозу устроила не я. Молнии – не мои.

– Следуй за королем, – рычит Кошка – Дженни.

Я встаю на подгибающиеся ноги – и снова чуть не падаю. Арвены меня не выпускают. И внезапно появившаяся стена военных. Они окружают нас ромбом – идеальное построение, чтобы прорезать беспокойную толпу. Арвены слегка ослабляют хватку – хотя бы для того, чтобы позволить мне идти.

Мы движемся, а молнии над головой становятся все ярче. Дождя пока нет. А для сухой грозы недостаточно жарко. Странно. Если бы только я могла ощутить это электричество. Воспользоваться им. Притянуть зазубренные линии с небес и уничтожить всех, кто окружает меня.

Толпа в смятении. Большинство людей смотрят наверх, некоторые указывают пальцами. Кое-кто пытается уйти, но из давки не вылезешь. Я смотрю на лица, ища объяснения. Но вижу лишь замешательство и страх. Если толпа запаникует, вряд ли ее удержат даже Стражи. Нас затопчут.

Стражи Мэйвена, шагающие впереди, увеличивают разрыв. Они принимаются расталкивать людей. Сильнорук отпихивает на несколько шагов какого-то мужчину, тельки взмахом руки отбрасывает сразу трех-четырех. После этого толпа широко расступается, давая место бегущему королю и новой королеве. В суматохе я перехватываю взгляд Мэйвена – он оборачивается, ища меня. Глаза у него широкие и безумные. Даже издалека видно, какие они ярко-синие. Губы движутся – он что-то кричит. Сквозь раскаты грома и нарастающую панику ничего не слышно.